VII-Георгиевская лента > 05ф-ВВС КБФ
22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
исСЛЕДОВАТЕЛЬ:
Уважаемый коллеги!
Продолжаю размещение данного материала:
"Бывший техник самолёта 3-й эскадрилии Сергей Алексеевич Овчинников «1912 г(ода) рожд(ения), капитан инженерно-авиационной службы 148(-го) истребительного авиационного полка, который в первый день войны, находясь на аэродроме около г(орода) Либава, защищал и город, и военные объекты» (проживал по адресу: УССР, Днепропетровская область, город Днепродзержинск, Медицинская улица, дом 43, квартира 6), дважды – 5 декабря 1965 года и 4 июня 1966-го – писал свои воспоминания, текст которых мы последовательно приводим ниже:
«Наш 148(-й) ист(ребительный) авиац(ионный) полк в 1939 г(оду) с аэродрома Люберцы, в декабре был отправлен на финский фронт. Я занимал должность техника самолёта. Личный состав полка – лётчики, техники, механики и командование – были хороший, преданный своей Родине личный состав. Наш полк в тяжёлых зимних условиях много вложил сил для победы над белофиннами. Лётчики производили по 3 – 4 (а были дни – и по 5) боевых вылетов на штурмовку противника. Технический состав на сильном морозе обмораживал руки, но, не чувствуя этого, быстро готовил с(амолё)ты к повторным вылетам. В марте закончилась борьба с белофиннами. Мы стояли за г(ородом) Териоки, на озёрах Риеск-ярви и Контрервьярви (так в оригинале).
В апреле 1940 г(ода) наш 148(-й) полк получил приказ прибыть в г(ород) Либаву. В то время Латвия была буржуазным государством, и по договору с Латвией (туда) были введены наши войска. А в июне м(еся)це 1940 г(ода) в Латвии произошла революция. Буржуазное правительство Ульманиса было свергнуто, и вся власть перешла в руки рабочих и крестьян. Это всё происходило на наших глазах. Мы в это время были наготове, чтобы в любую минуту оказать помощь рабочему классу. Мы в полном составе стояли на городском аэродроме, и демонстранты собирались здесь и потом шли в центр города. Для порядка в городе были наши подразделения моряков…
21 июня 1941 г(ода). В это время наш полк стоял на аэродроме недалеко от Либавы… Мы жили уже с семьями в гарнизоне. Гарнизон наш был хороший. Личный состав полка любил свой полк и совершенствовал боевое мастерство. Полк имел тогда на вооружении истребитель И-153 - «Чайка», как тогда (его) звали… Помню некоторых лётчиков в своей эскадрилии: ст(арший) лейтенант Виткивский, л(ейтенан)т Фокин, л(ейтенан)т Бондаренко Михаил (закончил войну дважды Героем Советского Союза), Яков Левин – мой командир экипажа, л(ейтенан)т Землярчук, техник (авиационного) зв(ена) Загородский, Сукманов, Ерембург Павел Моисеевич, Локтев, Тимощенко, Дудзенко Иван, Аборенов Григорий.
Это произошло в 2 ч(аса) ночи воскресенья (22 июня 1941 года) – нас подняли по тревоге. Мы жили от аэродрома метров 600 – 800. Быстро прибежав к самолётам, стали готовить (их к вылету) (т(о) е(сть) пробовать двигатели) и подвесили ленты патронов под приёмник пулемёта. Я пишу и говорю всё «мы» - это я говорю за себя, за моториста и за командира экипажа-лётчика. Мы составляли экипаж – лётчик, техник, моторист. Было ещё темно, когда командир экипажа тов(арищ) Левин доложил по команде о готовности самолёта, после чего мы все отошли в сторону от самолёта, сели на траву и закурили. Прошло от начала тревоги до конца готовности самолёта около часа, возможно – чуть больше.
Мы услышали гул самолётов. По звуку летела большая группа. Эта первая группа прошла над нашим аэродромом не так высоко, обстреляла (его) из пулемётов и пошла к вокзалу города, где з(авод)д «Тосмаре» и начала бомбить (их). Было ещё темновато. Вскоре появилась уже вторая группа бомбардировщиков. Уже начало рассветать. Наши лётчики взлетели и начали воздушные бои. Один самолёт, бомбардировщик фашистский подбитый упал недалеко у всех в озеро на глазах, у всех, кто был на аэродроме (фактически в Лиепайское озеро упал свой истребитель И-153, пилотируемый лейтенантом Чепуром (см.выше), а немецкая авиация безвозвратных потерь над Либавой не имела). Кто сбил – я затрудняюсь сказать, в воздухе было очень много самолётов, а могли сбить зенитчики.
По группам, первой и второй открывал огонь крейсер «Киров», который стоял недалеко от берега. Это уже после сообщили, часов в 8 утра. Крейсер не подпускал и к вокзалу, и к базе подводных лодок (На самом деле крейсер «Киров» ещё до начала войны ушёл из Либавы в Ригу). Самолёты – бомбардировщики Ю-88 и «Хейнкель-111». В первый день войны атаки происходили на наш аэродром – 4 налёта больших (самолётов от 50 и больше).
При втором налёте на наш аэродром уже стало светать, были подняты наши истребители и при отрыве от земли, при наборе высоты (они) открывали огонь по самолётам противника. Взлетали (недописанная фамилия «Гаврил…» зачёркнута от руки) ст(арший) л(ейенан)т Витковский, Бондаренко, Левин, Фокин и тут же вступали в бой, не допуская бросать бомбы на город и (на Либавскую военно-)морскую базу и ж(елезно)дор(ожный) вокзал. Когда стервятники были отогнаны, нашим самолётам надо (было) садиться, а аэродром изрыт бомбами. Ст(арший) инженер полка собрал нас, человек 12 – 14 техников, чьи самолёты (были) в воздухе, вернее – (тех,) кто был поближе к этому месту, и мы стали засыпать воронки на (взлётно-)посадоч(ной) полосе. В это время налетает третья группа, бросает бомбы, но не попадает по аэродрому потому, что наши истребители их атаковали. Они(, немцы) стреляли из пулемётов по аэродрому – по людям, по стоявшим с(амолё)там, которые вышли из строя, по жилым домам. В общем, первые часы войны были насыщены массовыми налётами, бомбёжкой и обстрелами.
Технический состав, не считаясь ни с чем, под обстрелом, бомбёжкой ремонтировал самолёты, готовил исправные к вылету, не отходил от самолётов. В нашем звене один с(амолё)т пробил маслобак, другому оторвало крыло. Мы быстро сняли хороший маслобак и заменили с другого самолёта – выполнял работу Ерембург, техник звена, я и тех(ник) Ищенко, помогал моторист, пока лётчики летали на других самолётах.
Разные работы по быстрому вводу в строй самолётов проводились во всех эскадрилиях и в звене управления полка. Трудно сейчас (всё) вспомнить. Если бы в то время знать, что будет такая жестокая война и как она начнётся, тогда можно было бы фиксировать много героических поступков, совершённых в этот день людьми 148(-го истребительного авиационного) полка, описать (это). А мы в то время был проникнуты одной целью – как можно быстрее подготовить с(амолё)т к боевому вылету и, если прилетел неисправный самолёт – отремонтировать (его).
Командир полка т(оварищ) Зайцев после прилёта с боевого задания отдал распоряжение: прилетят остальные самолёты – заправить, осмотреть и заправить их горючим и боеприпасами, они улетят и посадку будут делать в Риге, а мы, когда все самолёты отправим, должны (сами) добираться до Риги – на это (нам даётся) день переезда. Так что наш 148(-й) истребительный авиационный полк полный первый день весь геройски сражался с врагом, и только по получении приказа свыше оставил свой аэродром.
Технический состав полка отправляли группами с аэродрома в Ригу. Наша группа – человек 15 – покинула аэродром в 16 или 17 ч(асов) дня, первого дня войны, когда были отправлены все самолёты, которые (мы) смогли подготовить взлетать, и только тогда мы оставили свой аэродром. Мы отъехали на машине от аэродрома километров 7 или 10, и наша машина поломалась. Мы спешились и пошли пешком, и только на второй день утром нас подобрала машина, в которой ехали человек 5 пограничников и довезли нас до Риги, а там мы группами садились на автобусы и приехали в Ригу (так в оригинале). Нашли свой полк на одном из аэродромов Риги.
Про семьи – жён и детей – мы узнали часов в 10 первого дня войны, что их собрали и на автомашинах отвезли на ж(елезно)д(орожный) вокзал в Либаву и успели вывезти в (Советский) Союз. Прошло больше месяца войны, и тогда мы узнали, где наши семьи - они были вывезены вглубь страны, в г(ород) Оренбург.
Как было тяжело на душе, когда оставляли аэродром, но думали – это ненадолго, что мы обратно вернёмся и погоним банду фашистскую. Но это произошло нескоро – когда фашизм получил по заслугам…
Большой души человек был комиссар полка тов(арищ) Головачёв, его любили и ценили как комиссара и как лётчика.
По вопросу Паланги. Там с нашего полка стояло дежурное звено самолётов. Они были обстреляны рано утром из леса артиллерией немцев. Им некуда было взлетать, но они взлетели – было ещё темновато – прямо на этот лес и, набрав высоту, обстреляли из пулемётов место, откуда били орудия, и прилетели на свой аэродром все целые. Вот они рассказали, что уже по шоссе двигались танкетки и мотоциклисты немецкие в сторону Либавы.
…Наш 148(-й) истребительный авиационный полк в то время, т(о) е(сть) 1940 г(од), с апреля м(еся)ца стоял на аэродроме Либава. Это около города. Латвия была в то время буржуазная. Мы несли боевое дежурство, летали, учились в совершенстве управлять техникой. Находились мы в гарнизоне, но, чтобы пройти на аэродром, нам нужно было пройти по мосту через канал, который охраняли: с нашей стороны наш, советский краснофлотец, а с их стороны – их жандарм. Вот так мы ходили на аэродром к самолётам до свершения революции по их территории, но охрана аэродрома была наша. Где наши войска были расквартированы в гарнизоне, тут была часть жизни советских людей, охранявших свою Родину, как первого заслона.
Вспоминаю апрель – май 1940 (так в оригинале рукописи; следует читать «1941») года, когда немецкие самолёты-разведчики часто нарушали наши границы, вели разведку расположений наших войск. Наши с(амолё)ты поднимались по тревоге днём, но те быстро уходили в сторону моря. А когда наш полк получил несколько самолётов, которые имели хорошую скорость и порядочную высоту, то немцы уменьшили своё появление над Либавой.
В одном городке мы жили и служили с моряками, танкистами, пехотинцами, артиллеристами. Когда в Латвии стала Советская власть, то в сентябре 1940 г(ода) было разрешено приехать нашим семьям. Мы жили в г(ороде) Либава, а когда был построен новый аэродром и помещения для жилья, то в апреле 1941 г(ода) большинство офицеров с семьями переехало из города на аэродром, в новые дома. Вот тут и началась война.
22 июня 1941 г(ода) в 4 ч(аса) утра мы уже были на аэродроме и подготовили с(амолё)ты после тревоги, как я уже писал. Мы жили в лагерях, в палатках, а под воскресенье разрешалось офицерам и сверхсрочникам быть с семьями.
…весь личный состав полка с первого часа и до ухода с аэродрома самоотверженно сражался с противником, Восстанавливал повреждённые самолёты под огнём противника.
Звено самолётов из 3-й эскадрилии, в которой я служил, находилось на аэродроме «Паланга». В первые часы первого дня войны они приняли на себя удар – по ним был открыт арт(иллерийский) огонь немецкими войсками, подошедшими к нашей границе. Наши лётчики взлетели с аэродрома Паланга, обстреляли лес, откуда шла стрельба, и прилетели на аэродром Либава, а тут уже нас два раза бомбили. Технический состав с аэродрома «Паланга» приехал на автомашине. В это время в Паланге дежурили лётчики: комиссар эскадрилии капитан (фамилию забыл), л(ейтенан)т Землярчук, л(ейтенан)т Фокин, техник – тех-л(ейтенан)т Дулзенко, и другие. Они набрали остатков от разрывов снарядов – показать нам, что, мол, нас в Паланге обстреляли, а у нас в это время шёл воздушный бой над аэродромом. Наше звено всё благополучно прибыло на свой аэродром и вступило в бой с противником. Лётчики рассказывали: когда взлетали с аэродрома Паланга, то увидели – село (так в оригинале) Паланга уже горело, и в окрестных сёлах шёл бой. Там стояли наши части, и недалеко от Паланги был пионерский лагерь (дети военнослужащих и другие). Судьба этих детей, семей была, вероятно, тяжёлой, потому, что в первый (же) день войны (Паланга) была занята немцами.
Вспоминая сейчас то время, первый день войны, хочется выразить то стремление, которое руководило нами, советскими людьми. Встать по тревоге в 2 ч(аса) ночи и сразу включиться в боевую работу, но тогда не зная ещё, что происходит, и только часам к 4.30 утра стало ясно, что нас бомбит немец и началась война. Как я лично, в то время – 28-летний офицер-техник самолёта и другие товарищи отдавали все силы, умения и старания – только одна была цель: быстрая готовность с(амолё)тов к повторному вылету(, чтобы) не допустить идущего немца по Клайпедскому шоссе в сторону Либавы. Жёны, дети и матери наши, жившие в гарнизоне, с утра были вывезены в бомбоубежище, где набивали звенья патронами, а позже, как нам сообщили, в 12 или в 16 ч(асов) были вывезены из Либавы поездом вглубь страны.
Задача 148(-го) истребительного авиационного полка была в этот день не допустить противника бомбить город, ж(елезно)д(орожную) станцию и порт. Часам к 10 утра 21/VI-41 (так в оригинале рукописи; следует читать «22/VI-1941») налёты противника уменьшились, потому, что наши лётчики оказывали сопротивление большим группам бомбардировщиков противника. Но к 16 ч(асам) дня был получен приказ перебазироваться в Ригу, потому, что противник был близко. Неисправные самолёты – уничтожить, что возможно, было эвакуировано, повторяю – времени было очень мало. Для уничтожения горючего и другого (имущества) было оставлено два человека (два офицера-техника). Фамилии их не помню. После было слышно, что они задание выполнили, но им пришлось примкнуть к морякам и охранять город. Судьба их мне неизвестна, но был слух м(еся)ца через 3, что один (из них) вернулся, когда уже немцы заняли Либаву.
Когда мы в последней группе выезжали с аэродрома – это было в 16 ч(асов) или чуть позже, то по дороге из Либавы отходили войска, а некоторые сворачивали в лес. Очень тяжело было уходить с родной земли, оставлять её врагу.
…мы брали с собой сколько можно - гранат, патронов, карабины, наганы, противогазы - кто сколько мог, нам сказали, что немец быстро двигается по Клайпедскому шоссе, и нам придётся держать оборону - поэтому запасались больше боеприпасами. Но мы постоянно отходили, а когда поломалась автомашина, мы спешились и так шли до утра в сторону Риги, а потом нас подобрала машина и привезла в Ригу на аэродром, где мы встретились с полком и продолжали. Лётчики эскадрилии во главе с командиром эскадрилии к(апита)ном Костюченко делали в день по 4 – 5 вылетов на отражение противника и на штурмовку пехоты и танков противника.
Много было сделано личным составом 148(-го) истр(ебительного) авиац(ионного) полка в первые дни. Если (бы кто) из нас в то время думал, что придёт время, будут писать тома о подвигах советского народа, то можно бы вести дневник, (и теперь) куда лучше бы было вспомнить подвиги своих товарищей и фамилии их».
Окончание следует!
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
исСЛЕДОВАТЕЛЬ:
Уважаемый коллеги!
Заканчиваю размещение текста данного материала:
Так же дважды – 18 декабря 1965 года и 14 июня 1966-го – писал свои воспоминания бывший младший врач 148-го истребительного авиационного полка Александр Андреевич Зайцев (проживал по адресу: УССР, Харьковская область, город Харьков-64, улица Нариманова, дом 14, квартира 32), текст которых мы так же последовательно приводим ниже:
«Я был участником героической обороны города Либава (Лиепая) с первого дня войны. Личного подвига я не совершил, но начало боевых действий мне пришлось испытать, о чём кратко хочу изложить.
148(-й) авиа(ционный) истребительный полк 6-й авиа(ционной) дивизии дислоцировался в окрестности г(орода) Либава. Я был младшим врачом 148-го авиа(ционного) истребительного полка, старший врач полка – военврач третьего ранга тов(арищ) Сайкин, командиром полка был майор Зайцев. Личный состав полка (был) сколочен и весьма подготовлен для ведения боевых действий, многие лётчики участвовали в боевых операциях на Хасане, Финской войны и Польской операции.
21 июня 1941 г(ода) была суббота, в этот день, как и во все предыдущие дни, личный состав проводил учебно-тренировочные полёты, после окончания которых лётно-технический состав уехал в город Либава, где жили их семьи. В расположении гарнизона (авиационного) остался личный состав лётчиков и техников дежурного подразделения для несения патрульно-боевой службы.
Вообще, личный состав полка жил обычной учебно-боевой жизнью, не подозревая о немецком нашествии.
В 3.00 22 июня 1941 года полк был поднят по боевой тревоге. Все предыдущие тренировочные тревоги выработали в личном составе автоматизм в действиях, вследствие чего он был готов для выполнения боевого задания.
Я лично получил приказ: «Развернуть медицинский пункт на запасном аэродроме!», что было мной сделано в 3.45 22 июня 1941 г(ода). Запасной аэродром вплотную граничил с городом Либава южнее, западной границей была морская военная база (Либавская военно-морская база), северо-восточнее дислоцировался гарнизон воинских частей (67-й стрелковой дивизии).
Во время развёртывания запасного аэродрома к нам подходили командиры, по-видимому, дежурных подразделений гарнизона, наблюдали, как оперативно и быстро шла подготовка и готовность к приёму самолётов, на посадочной полосе был выложен знак «Т» («тэ»).
В 4.15 появились немецкие бомбардировщики, пролетая боевым порядком над городом, курс – на центральный аэродром, где базировался наш полк (я насчитал 35 (немецких) самолётов), но, не подходя к центральному аэродрому, их встретили наши истребители И-16 (так в оригинале; следует читать «И-153») (которые), врезавшись в их строй, хотели настичь (их), однако немцы открыли огонь по нашим истребителям, (и) в дальнейшем разгорелся воздушный бой. Бомбардировщики сбросили беспорядочно бомбовую нагрузку вне цели и постепенно пошли на обратный курс, пролетая (над нами) на бреющем полёте, обстреливая из пулемётов запасной аэродром, хотя самолётов наших (здесь) ещё не было, а была (только) обслуживающая команда.
Пролетая над (Либавской военно-)морской базой, они встретили мощный зенитный огонь, вследствие чего было сбито несколько самолётов, которые падали в море и тонули.
Зенитки открыли огонь, по-видимому, на свой риск, так как приказа о ведении военных действий не было. Но моряки – храбрые, решительные, и им нужно дать предпочтение.
После первого налёта вражеской авиации было полное затишье, никто из нас не предполагал такой дерзости со стороны немцев.
Дежурный по аэродрому доложил оперативному дежурному о данном (так в оригинале) и спросил: «Как быть? Какие действия?». Ответ получен: «Ждите команду, а пока будьте на месте!».
Второй налёт вражеской авиации был совершён на центральный аэродром в 8 или 9 часов – точно не помню. На втором налёте немцы многих бомбардировщиков недосчитались, так как истребители встретили (их) на подходах к аэродрому и завязали воздушный бой. На этот раз наши лётчики действовали решительно, смело, шли в лобовую атаку, немецкие лётчики не выдержали в воздушном бою, разворачивались на обратный курс, сбрасывали бомбы вне цели, лишь бы быстрее удрать от наших истребителей.
При вторичном налёте вражеской авиации активно действовала зенитная противоздушная оборона. Зенитным огнём было сбито и повреждено несколько самолётов противника, я видел, как прямым попаданием снаряда немецкий самолёт взорвался в воздухе и обломки его полетели в море.
Над городом Либава немцы встретили хорошо организованную противовоздушную оборону, потеряв несколько боевых машин, кторыми дальше не рисковали и массированных налётов не предпринимали. Только единичные разведчики летали на большой высоте. К вечеру 22 июня 1941 г(ода) был получен приказ о передислокации полка. В 18.00 22 июня нами (была) оставлена Либава.
… Было ли нам известно о нападении фашистских орд на нашу Родину – СССР? Лично мне стало известно о начале войны 21 июня (в 20.00) 1941 года. Источником предупреждения о начале войны явилась хозяйка дома, где проживали наши воентехники, а было это так. Я, врач всегда был готов оказать мед(ицинскую) помощь независимо от времени суток и места происшествия. Дежурная медсестра БАО (здесь и далее – батальон аэродромного обслуживания) приняла телефонный вызов врача на дом к одному из воентехников, который проживал в городе Лиепая. Согласно вызова, я отправился на санитарной машине по указанному адресу. Но, к большому огорчению, больного дома (я) не застал, так как он ушёл в театр, как мне объяснила хозяйка дома. Я спросил хозяйку: «Что случилось? Почему вызвали врача на дом, а сами ушли в театр?». (Оказалось, что) Жена военнослужащего мыла пол, поранила палец и заноза деревянная попала под ноготь, но они решили, не дожидаясь моего приезда, сами извлечь занозу и (затем) ушли в театр. Тут же хозяйка дома предложила выпить стакан чая, мне неудобно было отказаться, и я согласился. Во время чаепития много говорила о всяких житейских вопросах, но тут же рассказала, что за последнее время появились молодчики фашистской партии Латвии (айзсарги), и в соседнем доме на чердаке состоялось их сборище, где обсуждался вопрос о взаимопомощи немецким войскам во время нападения на СССР, была зачитана инструкция от Гитлера, где указано, что война начнётся 22 июня (в 4.00) 1941 года, задача айзсаргов – деморализовать наши тылы, убивать командиров и комиссаров Советской (Красной) Армии. Война начнётся без объявления 22 июня 1941 года в 4 часа утра. Хозяйка очень просила, чтобы я поставил в известность своих командиров, чтобы мы были готовы к отпору немецких полчищ и айзсарговских молодчиков. Я поблагодарил хозяйку за чай, за сообщение и уехал в расположение авиагородка. По прибытии в медпункт я вызвал дежурную медсестру, которая доложила, что вызовов больше нет и в медпункте всё в порядке. В это время зашёл дежурный по авиа(ционному) полку, (но) о данном разговоре с хозяйкой воентехника я не смог с ним поделиться, (так как) он был срочно вызван дежурным (по) караулам, (и) я рассказал о данном разговоре дежурной медсестре и шофёру санитарной автомашины, после чего (мы) долго обсуждали данный вопрос между собой. Ввиду позднего времени я ушёл на квартиру и прилёг на кушетку отдохнуть. Как я заснул, не помню, но проснулся от сильного удара в окно – связной сообщил о боевой тревоге, и тут я вспомнил о вчерашнем разговоре о начале войны. Когда прибежал в медпункт, я получил приказ «Уехать на запасной аэродром для мед(ицинского) обеспечения». …
Когда я по боевой тревоге прибыл на запасной аэродром, то немедленно развернул мед(ицинский) пункт для оказания мед(ицинской) помощи. Один из командиров технической части подошёл ко мне и говорит, что на политинформации (им) было сообщено комиссаром о том, что в авиационных частях будут проводить боевые учения. Я ответил: «Товарищ старший лейтенант (на петлицах было три кубика)! Началась война, а не учения!», однако он не придал значения и хладнокровно наблюдал, как происходили воздушные бои и падали горящие самолёты.
Во время передышки – это между первым и вторым налётом вражеской авиации – я самочинно поехал посмотреть обстановку на центральный аэродром, ибо там был в основном сконцентрирован удар вражеской авиации. По прибытии в мед(ицинский) пункт БАО я увидел несколько человек раненых, которым оказывалась мед(ицинская) помощь, и в соседней комнате под палаткой лежало два убитых солдата. Мне было поручено отвезти раненых в госпиталь и возвратиться на запасной аэродром и впредь самовольно не действовать. Когда я привёз раненых в госпиталь, то дежурный врач спрашиваете: «Что – авиакатастрофа?». Я ответил: «Тов(арищ) военврач третьего ранга – война!». Но он мне не поверил, и (только тогда,) когда рассмотрел (ранения), и раненые заявили, что война началась, тогда он начал действовать оперативно, по-боевому и дежурный персонал поднял по боевой тревоге.
22 июня в 18.00 наша часть оставила центральный и запасной аэродромы, однако на защите города оставалась до 23 июня, до 19.00. Наша часть заняла оборону северо-восточнее, на развилке дорог, откуда ожидались немецкие танки и пехота. Оборона была подготовлена, но ожидаемого прохода не было. Командир части направил связного мотоциклиста к начальнику гарнизона г(орода) Лиепая для того, чтобы получить соответствующие указания о взаимодействии. Связного долгое время не было, и (мы) считали, что (он) попал в засаду немцев или айзсаргов. К часам 18 со стороны противника на переднем крае обороны (был) замечен мотоциклист, (в отношении которого была) команда дана пропустить, а в глубине обороны задержать. Огневые точки были подготовлены к бою (и), когда мотоциклист приблизился на большой скорости, в глубине обороны был открыт заградительный огонь из пулемётов и одного скорострельного орудия. Но мотоциклист проскочил невредимым через огненное кольцо и лишь в километрах 20 был остановлен преследующей автомашиной. И что оказалось: (это был) наш мотоциклист связной, старший техник-лейтенант тов(арищ) Чегеринец, который был командирован на связь с начальником гарнизона. В общем, в этой обстановке мы считали, что это был немецкий разведчик, а он считал, что его обстреляли немцы. Безусловно, когда мы открыли огонь, то себя демаскировали, и немцы открыли миномётный огонь по нашей обороне, а немецкие танки пошли в обход. Данный участок обороны был передан пограничникам, а нашей части дан приказ выехать в город Ригу» (РГАЛИ, ф.2528, оп.1, д.505, л. 1 – 9, рукописные оригиналы).
Таковы сохранившиеся на сегодняшний день рукописные воспоминания шести военнослужащих 148-го истребительного авиационного полка 6-й смешанной авиационной дивизии ВВС Прибалтийского военного округа о событиях 22 июня 1941 года в районе Либавы (Лиепаи). Во многом взаимно дополняющие друг друга (а в чём-то – иногда даже и противоречащие одни другим), они глазами непосредственных очевидцев представляют нам подробную картину первого дня Великой Отечественной на одном из приграничных советских аэродромов, чем и ценны для Истории…".
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
исСЛЕДОВАТЕЛЬ:
Уважаемые коллеги!
Сегодня вот здесь вот - http://imf.forum24.ru/?1-4-0-00000018-000-20-0#015.001 - вот как прокомментировали данную мою публикацию:
"Очень интересные воспоминания! К сожалению как и все подобные произведения грешат неточностью, но многое появляется впервые - к примеру упоминание про сбитый гидросамолет весной 41 года и совещание в Риге в штабе 6 САД, на котором майор Зайцев узнал о предстоящей войне(!)
По самому описанию б/д подробнее отвечу позже, первое что бросается в глаза неточное время перебазирования из Либавы - согласно Политдонесению заместителя командира полка Головачева от 25.6.41 года - полк перебазировался в Ригу 27 И-153 уже в 16.25, до этого момента было 5 бомбардировок (первый налет в 3.57). Далее в Риге полк еще дважды за 22 июня подвергся бомбежке...
Да воспоминания пилота и техников гораздо больше похожи на политдонесение (к примеру у Овчинникова указано что они убыли с Либавского а-ма в 16-17 часов... А пилот Дегтярев четко пишет про 18 оставшихся к концу дня боеспособных самолетоах) нежели воспоминания Зайцева и Головачева...".
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
исСЛЕДОВАТЕЛЬ:
Уважаемые коллеги!
Там же уважаемый Михаил Тимин начал подробно комментировать мой материал:
"Формирование 148 истребительного авиационного полка из состава 34 истребительного авиационного полка и 16 истребительного авиационного полка 57 авиационной бригады началось 01.02.40 г. г. Люберцы Московского Военного Округа для участия в боевых действиях на финском фронте.
20.02.41 полк в составе четырех эскадрилий, под командованием к/п п-ка Трифонова и в/п бат.к-ра Головачева, летным и наземным эшелоном убыл на Финский фронт.
27.02.40 г. 148 ИАП прибыл на аэродром Риеск-Ярви и вошел в состав 59-й АБ ВВС 7-й армии и с 28.02-13.03.40 г. принял участие в советско-финской войне.
Всего на фронте выполнено 1120 б/в, заявлено 3 сбитых самолетов противника: «7.3-40 г. в 16:20 звеном вели воздушный бой в районе Перкан-Саари с семью самолетами белофиннов «Глостер-Гладиатор». Майор Гаврилов сбил 2 самолета пр-ка.Ст.лейтенант Рыбин сбил 1 самолет противника (потерян один И-153, пилот мл.л-т Зайчиков Е.И.).
Майор Гаврилов и ст.лейтенант Рыбин награждены орденами «Красное Знамя», указ от 07.04.40 г.
После завершения боевых действий 18.03.40-11.04.40 гг. базировался на аэр. Левашово.
Первый командир полка п-ка Трифонова Николай Константинович убыл зам.командира 24 ИАД ВВС МВО, а командиром полка 11.04.40 назначен м-р Зайцев Георгий Николаевич. На фото он в еще в звании капитана.
11.04-18.04.40 гг. Полк вошел в состав 18-й авиационной бригады Калининского военного округа и тремя эшелонами убыл в спец-командировку в Либаву (Латвия). Местом базирование сначала был выбран Малый Либавский аэродром куда части полка прибыли 22 апреля, а к 28-му уже собрали самолеты и были в готовности выполнить любые задания командования. Первое из них – участие в параде Либавского гарнизона, посвященном празднованию 1 мая, было выполнено на отлично: «Девятка самолетов И-153 гудя своими мощными моторами над капиталистической Либавой!»
До 13.06.40 г., личный состав полка занимался строительством Большого Либавского аэродрома и военного городка, ну а командный состав еще и «вел разведку дислокации войск Латвийской армии…» После перебазирования на Большой Либавский аэродром 14.06.40 года полк развернул бурную деятельность по оборудованию полигона (на берегу Либавского озера в 5 км от аэродрома), ну и так как дело происходило накануне латышской революции, то еще и параллельно консультировали латышских рабочих по вопросам: «организации и устройству демонстраций, созданию рабочих комитетов, о работе профсоюзов и жизни рабочих в СССР». Естественно неоценимую помощь в вопросах разъяснения латышам «вопросов жизни и быта рабочих и и служащих в СССР, их организации», а самое главное и самое существенное - «разъяснение Сталинской конституции»!!! конечно же провели партийно-политические структуры полка. В общем истребительный авиационный полк самое благоприятное время года для полетов провел в организации «оранжевой», пардон конечно же «красной» революции с отдельно взятой Либаве!!!
Эти события, практически теми же словами что и в «Истории полка» описывает в своих воспоминаниях бывший техник самолёта 3-й эскадрильи Сергей Алексеевич Овчинников: «В апреле 1940 года наш 148-й полк получил приказ прибыть в город Либаву. В то время Латвия была буржуазным государством, и по договору с Латвией [туда] были введены наши войска. А в июне месяце 1940 года в Латвии произошла революция. Буржуазное правительство Ульманиса было свергнуто, и вся власть перешла в руки рабочих и крестьян. Это всё происходило на наших глазах. Мы в это время были наготове, чтобы в любую минуту оказать помощь рабочему классу. Мы в полном составе стояли на городском аэродроме, и демонстранты собирались здесь и потом шли в центр города. Для порядка в городе были наши подразделения моряков…»
Наигравшись в революции, после так сказать окончательного решения вопроса о присоединении прибалтийских республик к СССР полк, наконец, то смог приступить к проведению нормальной учебно-боевой подготовке. К сожалению пропустив практически всю первую половину 1940 года. Это в совокупности с убытием к новым местам службы нескольких опытных командиров, в том числе командира полка и трех командиров эскадрилий (всего убыли 8 человек) не могло положительно отразится на состояние части.
По результатам проверки 26-29 января 1941 года комиссией управления боевой подготовки ВВС КА было отмечено следующее: «несмотря на наличие в полку 55 пилотов 2-го и более годов службы, полк никогда не летал всем составом в строю, хотя слетанность девяток и шестерок хорошая. Большинство пилотов полка не умеет правильно строить расчет на посадку и после 4-го разворота находятся слишком далеко от аэродрома - вследствие чего «тянут на малой высоте на моторе»… Так же практически никто не умеет делать расчеты по навигационной подготовке, штурманская подготовка в полку практически отсутствует, несмотря на нахождение в р-не Либавы с апреля 1940 года район детально не изучен личным составом…
Пожалуй, единственное отмеченное положительно : «это хорошо отработанная индивидуальная техника пилотирования, все проверенные показали оценки отлично. А вот по стрельбе полное уныние: из 12 проверенных в стрельбе по конусу один получил оценку – «хорошо», 6 – «посредственно» и 5 – «неудовлетворительно» (!).
Всего за «короткий» учебно-боевой 1940 года полк налетал 2850 часов, выполнив 4183 посадки (из них 1120 часов 910 посадок на фронте). Проведено 195 одиночных стрельб по конусу (из них выполнено всего 74 стрельбы ). По щитам (наземные цели) проведено 162 одиночных стрельбы (выполнено только71), и звеном по щитам 97 стрельб (выполнены все). Проведено 115 бомбометаний, из них выполнено 44. Воздушных боев проведено одиночных 86, групповых 1 (звеном).
Таким образом, несмотря на то, что полк был сформирован из кадрового состава ВВС МВО и принял участие в боевых действиях на СЗФ, уровень боевой подготовки части к началу 1941 года был на не допустимо низком уровне! Это несомненно произошло в результате двух крупных перебазирований части менее чем за полгода, а так же: «участия в Латвиийской революции и свержении буржуазного правительства Ульманиса» - естественно для передачи власти в руки рабочих и крестьян! В результате чего вместо того что бы вести УБП полк все это время были наготове: «чтобы в любую минуту оказать помощь рабочему классу...»
Продолжение следует!"
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
исСЛЕДОВАТЕЛЬ:
Уважаемые коллеги!
Продолжение там же комментирования моего материала уважаемым Михаилом Тиминым:
"В 1941 году, к сожалению, положение в полку не только не улучшилось, а скорее, наоборот – в начале года произошел форменный разгром боевой части, причем в мирное время и что характерно и очень напоминает лихие 90-е годы, собственным командованием…
Предвоенной весной ВВС КА накрыли две волны «цунами» под названием «январское развертывание ВВС КА» и «перевооружения частей на новую технику», из которых они уже не вырвались до самого начала Великой отечественной войны… Герой нашего повествования 148 ИАП, разумеется, стал одним из участников этих эпохальных событий и собственно «попал» во все выше перечисленных «водовороты» как кур во щи…
Однако первой полк нагнала еще волна весеннее–летнего развертывания сорокового года, именно по ее «не доброй» воле в полк в конце 1940 года прибыли 20 молодых пилотов выпущенных из авиашкол по сокращенной программе… Что делать с этими асами не знал судя по всему никто, так как молодые лейтенанты были выпущены из школ с налетом на боевых самолетах 8-12 часов (всего средний налет выпускников того года, самостоятельный и с инструктором составлял 40-50 часов…), поэтому их аккуратно начали учить летать на У-2, предварительно получив в дополнении к имевшимся в части двум У-2, еще три таких самолета. Дальнейшее обучение планировалось по стандартной схеме - командование ВВС распорядилось еще в конце сорокового года передать в полк 5 И-15бис из 61 ШАП, в качестве переходного самолета, но в этот момент настал момент первого «новогоднего стихийного бедствия»…
Согласно плану перевооружения 148 ИАП должен был получать МиГ-3, поэтому видимо светлые головы в полку посчитали что тратить силы и бензин для того что бы научить летать на «Чайке» двадцать «студентов» не имеет практического смысла, поэтому «отцы командиры», взяли на себя «повышенные социалистические обязательства», и решили подготовить новеньких совместно с кадровыми пилотами сразу на МиГ-3! Для организации переучивания, в полк были переданы в качестве переходной машины 4 УТИ-4, в дополнении к уже имевшейся в части одной такой же машины.
Как поется в одной песне Владимира Высоцкого «ставки повышались – все шло слишком хорошо, но потом я сделал ход не верный…» - в случае со 148 ИАП это был конец апреля когда до частей ВВС ПрибОВО докатилась директива народного комиссара обороны согласно которой за 1941 год в составе ПрибОВО предстояло сформироваться пять истребительных и один штурмовой полки. Для их укомплектования кадровые части округа выделяли командный состав и материальную часть. Первой потерей 148 ИАП стал убывший к новому месту службы командир первой эскадрильи полка, ветеран гражданской войны в Испании и Зимней войны с Финляндией - м-р П.А.Антонец ( вступил в командование 236-м ИАП в Алитусе приказ о назначении подписан 27.03.41г.).
Дальше больше – в мае полк выделил из своего состава еще не менее 15 опытных летчиков, в основном заместителей командиров эскадрилий и командиров звеньев (к сожалению точное количество не известно), так например для формирования 241 ШАП убыли на должность комэска заместитель командира эскадрильи к-н Василий Иванович Туровцев (впоследствии Герой Советского Союза), а мл.л-ты Михаил Захарович Бондаренко (впоследствии дважды Герой Советского Союза) и Александр Петрович Ероснин – командирами звеньев.
Таким образом в мае месяце 1941 года руководство полка было занято фактически новым формированием части, так как командные должности обновились практически на 70-80 процентов. Напомню, что за примерно полгода убыли к новым местам службы три комэска (кроме выше названного комэска 1 АЭ м-ра Антонец, это командир 3-й АЭ м-р Н.В.Гаврилов и командир 4-й АЭ к-н А.Ф.Чижевский). Соответственно их места заняли их заместители, соответственно на их должности были выдвинуты наиболее опытные командиры звеньев, а на освободившиеся должности командиров звеньев порой некого было выдвигать, так как одновременно как мы помним убыли несколько опытных заместителей комэсков, командиров звеньев и старших летчиков… Ждать помощи в этой ситуации было не от куда, поэтому руководство дивизии начало готовить собственные кадры, для этого в Риге были развернуты «Курсы командиров звеньев» на которые было отправлено несколько пилотов полка (точных данных нет, но судя по всему 5-6 человек, в полк они до начала войны не вернулись).
После таких «коренных социально-политических преобразований» количество летчиков в полку сократилось с 75 на 1 января, до 57 на начало мая, что серьезно повлияло на руководство части, которое просто вынужденно было начать ввод в строй «младую поросль», так как теперь пилотов катастрофически не хватало... Фактически на 70 боевых самолетов осталось примерно в два раза меньше подготовленных летчиков что и в случае начала боевых действий просто не позволяло поднять в воздух имевшуюся матчасть…
Резко увеличившаяся, по сравнению с «зимней спячкой» в апреле и продолжившаяся с нарастанием в мае учебно-боевая подготовка, сопровождалась авариями, поломками и вынужденными посадками. Причем основную лепту в уменьшение количества боеспособных самолетов части внесли в основном опытные - кадровые пилоты, это лишний раз свидетельствует о том, что для пилотов необходима систематическая тренировка, без перерывов на несколько месяцев или даже недель...
Первым «отличился» ветеран СФВ мл.л-та Бондаренко Василий Матвеевич - разбивший И-153 №7388 М-62 №1839.
1 апреля отметили «день смеха» пилоты 1 АЭ потерявшиеся после проведения учебного воздушного боя… С самого начала вылет у пилотов не задался, первым «подвел» мл.л-т Муслятдинов З.З., совершивший вынужденную посадку севернее Либавы в р-не Штэдэ из-за поломки двигателя И-153 №7372 М-62 №1802. Далее командир звена л-т В.Н. Зубов и второй ведомый мл.л-т К.К.Покучаев попали в туман и восстановит ориентировку не сумели, израсходовали горючее и в результате Покучаев сел на живот в 40 километрах от Лиепаи в р-не Альшванге, а командир звена вообще плюхнулся так же на «живот», но уже в 80 километрах от «родного» аэродрома в р-не Ужва.
Хочется отметить что выводы комиссии управления боевой подготовки были совершенно верные: «никто не умеет делать расчеты по навигационной подготовке, штурманская подготовка в полку практически отсутствует, несмотря на нахождение в р-не Либавы с апреля 1940 года район детально не изучен личным составом»…
8.05.41 во время полета на групповую слетанность в составе звена, на высоте 500 метров, обрезал мотор И-153 мл.л-та Яковлева К.И. (И-153 №7332 М-62 №1749 – разрушение втулки главного шатуна). В результате летчик произвел посадку за границей аэродрома, самолет скапотировал и ремонту не подлежал.
21.05.41 на посадке сложилась нога у И-153(И-153 №7344 М-62 №3614) одного из самых опытных пилотов полка (налет почти 1000 часов) заместителя командира 2 АЭ л-та Л.Д.Смирнова.
Серия этих эпизодов в конце концов привела 30.05.41 к катастрофе, в этот день в 9 км севернее Лиепаи сорвался в штопор самолет И-153 (№7379 М-62 №4608), погиб ветеран СФВ мл.л-т Покучаев Константин Кондратьевич.
После такого падежа матчасти, да еще отягощенного гибелью пилота, командиру полка явно «светила» участь многих его коллег снятых со своих должностей весной 1941 года за высокую аварийность, а ведь полк еще даже не приступил к освоению такого сложного в смысле техники пилотирования самолета как МиГ-3!
Ценой титанических усилий к 22 июня на И-153 вылетели практически все молодые пилоты полка, согласно Политдонесению совершенно не летали на «Чайке» только два пилота, но приступить к полетам на боевое применение они до начало войны так и не успели… Да и в целом УБП полка за первые пять месяцев 1941 года не особо впечатляет - всего летчики полка налетали 1535 часов 4827 посадок. Выполнили маршрутных полетов - 207, воздушных боев одиночных - 97, групповых – 1. Стрельб по конусу было проведено 265 (выполнено только 154). Стрельб по щитам проведено 99 (выполнено всего – 28).
Вот такая, мягко говоря, средняя по итогам УБП часть приступала к почетной задаче освоения самолета МиГ-3 с 27 мая, тогда же согласно «Плана перевооружения ВВС КА», командир полка, комэски Н.Г.Крылов, П.К.Костюченко, Я.Е.Титаев и шесть заместителей командиров эскадрилий убыли в Шауляй где в учебном центре ВВС ПрибОВО (развернут на базе 10 ИАП) переучились на МиГ-3. Хочется подчеркнуть, что на курсах личный состав осваивал только индивидуальную технику пилотирования нового самолета, освоить программу УБП и обучить весь остальной состав полка пилотированию на МиГ-3 вышеназванные товарищи должны были уже самостоятельно на аэродроме полка в Либаве ! Эта группа успела вернуться в полк буквально за пару дней до начала войны – 19 июня.
Надо отметить, что от окончательной потери боеспособности полк спасло именно позднее перевооружение на новые самолеты, предназначенные для 148 ИАП, МиГ-3 должны были прибыть в часть только в конце июня – начале июля. Интересно, что в своих воспоминаниях командира полка упомянул, что за новыми самолетами для части уже отправился технический состав: «Мы ожидали этих «мигов» ещё в Либаве, но они опоздали, к сожалению. Эшелон шёл к нам, но в Идрице он был переадресован, так как началась война, и представитель полка техник-лейтенант Тихомиров потом долго гонялся за нами по дорогам войны, чтобы найти нас и попасть в свой полк, а самолёты он передал другому истребительному авиационному полку на Северо-Западном фронте» - самолеты из этой партии, судя по всему раздали по 10-15 машин в 15, 31 и 237 ИАП в начале июля. В случае если эти самолеты бы прибыли в мае участь полка была бы еще более печальной, вследствие того что старые машины были бы переданы во вновь формируемые полки, а освоение МиГов, как показал опыт частей перевооруженных ранее сопровождалось практически во всех частях ВВС КА массовыми чрезвычайными происшествиями и занимало при существующей системе, нереально большое количество времени… К примеру 31 и 15 ИАП ВВС ПрибОВО, начав перевооружение на МиГ-3 в январе-феврале 1941 года, к 22 июня так не закончили освоение техники пилотирования и не приступили к отработке боевого применению на новой машине…
БЧС 148 ИАП на 22 июня 1941 года.
упр и четырех АЭ:
упр. Командир м-р Зайцев Г.Н., бат.к-р. Головачев Г.М. зам. к-н Кошевой И.Т. н.ш. м-р Чолок Н.Д.
1 АЭ. к-н Крылов Николай Григорьевич.
2 АЭ. врио ст.л-т Черненко Николай Никифорович*.
3 АЭ. к-н Костюченко Павел Каленикович.
4 АЭ. к-н Титаев Яков Егорович.
68 И-153 (14 не исправных)**, 5 УТИ-4, 5 У-2.
57 пилотов***.
*- комэск к-н Бранцев Григорий Трифонович на курсах (возможно возглавлял истребительную группу ККЗ 6 САД в Риге).
** - данные на 1 июня 1941 года, оценить количество реально неисправных самолетов к началу войны очень сложно, данных непосредственно на 22 июня пока не найдены, однако практически весь период с 1 января по 1 июня в полку одновременно числились не исправными не менее 9 самолетов, причем большая часть не ремонтировалась вследствие отсутствия моторов.
*** - Непосредственно в части 22 июня находились 53 пилота, из которых один болел, а два не летали на боевых самолетах.
Ответить на извечные русские вопросы: «Кто виноват? И что делать?» - как всегда практически не возможно. Приходится только констатировать факт – за полтора года существования 148 ИАП руководства НКО и командования ВВС КА прилагало серьезные усилия по снижению боеспособности этой части, как собственно и многих других частей ВВС КА, которые попали под волну плохо продуманного и организованного (точнее не организованного) процесса развертывания новых частей ВВС и перевооружения существующих на новые самолеты…".
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
Навигация