Автор – Юрий РЖЕВЦЕВ.
ЗА МИФАМИ ПРАВДЫ НЕ УЗРЕТЬ!
Интеллектуалы нередко в полушутку, в полувсерьёз величают Рунет не иначе, как… Интернет-помойкой. Почему понятно – из-за мутного потока циркулирующих в нём круглосуточно слухов, сплетен и бранной ругани. И удивляться в отношении последнего обстоятельства не приходится в силу уже хотя бы того очевидного факта, что Рунет в правовой плоскости это всего лишь средство массовой коммуникации и соответственно он вне норм и правил, законодательно установленных в России в отношении средств массовой информации. И, например, никто и ничто, кроме совести, конечно (но которая у конкретных индивидуумов может и отсутствовать как таковая!) не обязывает пользователей в отличие, скажем, от журналистов и литераторов распространять только предельно достоверную информацию. В связи с этим добрый совет в адрес как популяризаторов славной боевой летописи наших отечественных спецслужб, так и всех тех, кто интересуется подобной тематикой: вашим «окном» в историю должен быть не монитор подключённого к Интернету гаджета, а читальные залы научных библиотек и архивных учреждений! В противном случае вы, коллеги, рискуете неизменно пополнить собой ряды незлонамеренных фальсификаторов, которым сегодня нет точного числа в Рунете – настолько их сейчас там много! Впрочем, правильней и вежливей таковых, наверное, будет именовать мифологами, поскольку они и на виртуальных просторах Рунета, и в ходе своих ораторских выступлений перед молодёжью тиражируют именно подчерпнутые из Рунета низкопробные мифы, изначально замешанные на чьей-то чужой невежественности, которую лично они воспринимают как понравившуюся им якобы правду. И самое обидное, что в рядах таких угодивших в сети расхожей мифологии пропагандистов и популяризаторов встречаются, в том числе, и заслуженные ветераны чекистских структур и при этом особенно много среди них почему-то пограничников. Какие при этом в их устах мифы самые популярные? Вот в отношении этого, собственно, и наше журналистское расследование: каждому из таких мифов – отповедь, но строго опирающаяся на букву и дух архивных документах.Но от отдельного ли корпуса пограничной стражи корни?!Чтобы ответить на вопрос, который вынесен в заголовок, давайте обратимся к тексту изданного 15 октября (по старому стилю) 1893 года российским самодержцем Александром III Указа о создании ОКПС:
«I. Состоящую ныне в Таможенном Управлении Пограничную Стражу выделить из оной в Отдельный Корпус Пограничной Стражи.
II. Подчинить Отдельный Корпус Пограничной Стражи Министру финансов с сохранением ему звания шефа Пограничной Стражи, и с сохранением за ним прав, коими он ныне пользуется по управлению сею Стражею.
III. Учредить должность Командира Отдельного Корпуса Пограничной Стражи и штаб сего корпуса, согласно прилагаемому временному штату Управления Отдельного Корпуса Пограничной Стражи».
То есть, как сами видите, ОКПС родился отнюдь не на пустом месте. При этом вся реформа 1893 года – она, по сути, всего лишь в создании новой высшей управленческой структуры, которая с этого момента и сосредоточила в своих руках отошедшие от Таможенного ведомства полномочия по руководству стражами границы.
И ещё обратите внимание: ОКПС – он не сам по себе, а как сугубо штатная структура Министерства финансов во главе с министром финансов, сохранившим за собой пост шефа «зелёных фуражек»! Но много ли вы на страницах официальной погранлитературы встречали упоминаний об этом корпусе в сочетании, что он из Министерства финансов Российской империи. Вот тут-то и оно, что такого рода уточнений там кот наплакал. В связи с этим невольно задаёшься вопросом, а не отсюда ли изначально выпочковался миф о псевдо «первородности» ОКПС?!
Спрашиваете, а что же было на месте данного корпус до его создания? Тайны в этом никакой нет, но только, правда, для людей, которые обогатили себя подлинными военно-энциклопедическими, а не мифами из Рунета: в августе 1827 года в целях «воспрепятствования беспошлинному (тайному) провозу из-за границы разных товаров помимо таможни» русский самодержец Николай I повелел создать Пограничную таможенную стражу (с 1832 года – Пограничная стража) Министерства финансов Российской империи.
Сначала её по вертикали замкнули на Департамент внешней торговли, а затем, начиная с 1856 года, – на Департамент таможенных сборов.
По своему статусу она не являлась воинской структурой, хотя внутри неё наряду со службой гражданской была предусмотрена и военная служба. Таким образом, по сути, было рождено новое в истории России силовое правоохранительное ведомство – наша отечественная пограничная полиция!
Организационно Пограничная таможенная стража, ставшая впоследствии Пограничной стражей, состояла из тринадцати военных таможенных округов. Наше сегодняшнее повествование об одном из них – Юрбургском. И выбор в его пользу мы сделали, как сами понимаете, не случайно. Он, во-первых, – один из охранявших российско-прусскую границу, которая фактически совпадает с современной росийско-литовской, а, во-вторых, именно в летопись этого округа прочно вплетено имя такого в будущем видного государственного деятеля и аса политического и уголовного сыска, каким на вершине своей служебной карьеры являлся жандармский генерал-лейтенант Павел Григорьевич Курлов (1847-1923). Кроме того, напомним, что последний в годы 1-й Мировой войны стал первым и единственным от Российской империи военным генерал-губернатором Восточной Пруссии!
Итак, этот округ, дислоцируясь управленческим аппаратом в местечке (оно же – крупный речной порт на Немане) Юрбург Россиенского уезда Ковенской губернии, охранял государственную и таможенную границу России по порубежью с Восточной Пруссией. Ныне Юрбург, для тех, кто не осведомлен, это районный город Юрбаркас Литовской Республики.
Во главе округа стояли чиновники, проходившие гражданскую службу по линии Министерства финансов. В прямом подчинении у них находилось несколько растянутых вдоль линии границы бригад и полубригад Пограничной таможенной стражи. Последние имели военную организацию. Именно в силу этого обстоятельства полицейским по своей сути таможенным округам и была присвоена приставка «военные».
До 1832 года должности нижних чинов воинских частей округа целиком замещались донскими казаками, что не оправдало себя на практике. Так, по свидетельству известного русского летописца истории таможенного ведомства В. Витчевского, «…оторванные от Дона казачьи полки разлагались». По этой причине порядок комплектования и был тогда изменён.
По свидетельству проживающего в Латвии авторитетного историка-исследователя Александра Ржавина, «в литовском поселке Швекшна (находится к северо-востоку от города Шилуте) у входа на гражданское кладбище есть могилы русских казаков, которые погибли в ХIХ веке на границе в стычках с контрабандистами.
Так как кладбище католическое, а казаки были православными, то похоронили их за оградой кладбища. Кресты на них стоят до сих пор».
Как удалось выяснить, все последние годы за этими могилами ухаживают активисты казачьих общин Калининградской области РФ и, прежде всего, Балтийского отдельного казачьего округа.
В начале 1830-х годов через российско-прусскую границу резко возрос поток контрабанды. Дело даже дошло до того, что контрабандисты, сбившись в вооружённые банды численностью в сто, а то и более человек в каждой, принялись нападать на пограничные наряды, а, когда встречали отпор со стороны превосходящих сил пограничников, отказывались сложить оружие и вступали с ними в бой. При этом нередко они первыми переходили в атаку, стремясь тем самым прорваться через боевые порядки стражей границы.
На счету таких банд контрабандистов было и немало учинённых в приграничной полосе «буйств и разбоев».
Все это заставило Министерство финансов принять решительные меры. Так, в частности, в 1832 году Юрбургский военный таможенный округ был усилен двумя эскадронами кавалерии и двумя ротами пехотного полка, а в 1836 году дополнительно – пехотным полком с легкой батареей восьмиорудийного состава. Последний стал гарнизонами в тылу местных подразделений пограничной стражи – на участке от местечка Юрбург до местечка Паланген Гробинского уезда Курляндской губернии (ныне – литовский город Паланга).
В конечном итоге оперативную обстановку удалось оздоровить, в чём, к слову, немалая заслуга и двух вот этих легендарных представителей Виленской бригады пограничной стражи – помощника надзирателя коллежского секретаря Станкевича и объездчика рядового Кияшко. Первым из двоих отличился рядовой Кияшко: в марте 1843 года его подкараулила и захватила в заложники шайка контрабандистов. Бандиты, угрожая смертельной расправой, потребовали от него сопроводить их по безопасному маршруту на территорию сопредельного государства. Однако мужественный пограничник, «решив лучше умереть, чем изменить присяге», ответил категорическим: «Нет!». В живых тогда остался чудом.
За этот свой подвиг рядовой Кияшко удостоился сразу двух наград: 50 рублей – от министра финансов; унтер-офицерского чина и ещё 50 рублей в придачу – лично от российского самодержца императора Николая I.
Что же касается чиновника гражданской службы Станкевича, то ему столь же ярко выпало отличиться 5 декабря 1846 года. У местечка приграничного к Восточной Пруссии Андржеево. В неравной схватке с крупной шайкой контрабандистов. Дело же было так: действуя во главе пограничного наряда из шести объездчиков, выявил и после недолгой погони настиг конный обоз с контрабандой. Последний состоял из пяти саней (всего – двадцать два товарных места) и сопровождался одиннадцатью дюжими по физической стати контрабандистами.
В ходе задержания контрабандисты, используя своё численное превосходство, оказали яростное сопротивление. Однако пограничники, сойдясь по примеру своего командира, коллежского секретаря Станкевича, с противником в рукопашную, не только не отступили, но и, действуя решительно и напористо, отбили как это нападение, так и нападения, которые вскоре последовали на них со стороны подоспевших контрабандистам на выручку мелких вооружённых групп из числа местных жителей.
Итог операции: на правах вещдоков захвачены все пять саней с двадцатью двумя товарными местами контрабанды плюс один из поверженных в ходе стычки наземь контрабандистов. Остальных контрабандистов, как и их пособников, задержать не удалось, поскольку те предпочли удариться в позорное, безудержное бегство.
Все участники операции, включая чиновника, по горячим следам были поощрены в дисциплинарном порядке вышестоящим начальством. Однако 3 января 1847 года в отношении коллежского секретаря Станкевича последовала ещё и царская милость. Так, в этот день русский самодержец Николай I собственноручно начертал на поданном ему для ознакомления докладе: «Произвести Станкевича в чин титулярного советника за отличие не в пример другим»…
О должном профессионализме чинов Юрбургского военного таможенного округа того периода времени свидетельствует и официальная статистика, которую сегодня приводят на своих страницах и большинство из современных учебных пособий по истории отечественных таможенных органов: на границе с Пруссией произведено случаев задержания контрабанды:
- в 1848 году – 100 на сумму 23996 руб. 23 коп.;
- в 1850 – 168 на сумму 64246 руб.;
- в 1853 – 1273 на сумму 121104 руб. 20 коп.;
- 1855 – 4881 на сумму 158385 руб. 75 коп.
Всего же за период 1846-1855 гг., как свидетельствуют исторические хроники, здесь пресечено 27010 фактов контрабанды, при этом последней было обнаружено и конфисковано на общую сумму в 862211 рублей 64 копейки.
В 1854 году регулярные части конницы и пехоты округа были вновь заменены казаками, однако повторился печальный опыт первой четверти ХIХ века, то есть по всему порубежью с Восточной Пруссией резко возрос поток контрабанды и одновременно участились случаи грабежей и убийств. В силу этого в 1861 году для усиления Пограничной стражи Юрбургского военного таможенного округа в очередной был выделен пехотный полк.
Конструктивным шагом в укреплении частей пограничной стражи как Юрбургского, так и всех остальных двенадцати военных таможенных округов, стало принятое 8 мая 1861 года на высшем государственном уровне решение о комплектовании с этого дня частей пограничной стражи рекрутами. С этого момента пограничная стража начала превращаться из полицейской структуры в полноценное воинское формирование, но призванное по-прежнему выполнять правоохранительные функции!
Статистика этого периода времени по Юрбургскому военному таможенному округу: в 1856-1865 гг. – пресечено 49676 фактов контрабанды, «потянувшей» по своей стоимости на 1422358 рублей 30 копеек; в 1866-1875 годы – 87251 на сумму 1166877 рублей 97 копеек; в 1876-1885 годы – 166392 на сумму 2549940 рублей 20 копеек.
По-прежнему пограничникам приходилось нередко применять оружие против пытающихся оказать вооруженное сопротивление контрабандистов. В частности, как утверждается на тридцать четвёртой странице первой части книги «Труды комиссии по изысканию мер против контрабанды питей» (Санкт-Петербург, 1884), только в период с 1877 года по 1881 год в семи расположенных по порубежью с Пруссией и Австрией военных таможенных округах в ходе перестрелок с ними было убито и ранено 146 контрабандистов, «не считая раненых, изувеченных, которым удалось избежать задержания; немало контрабандистов погибло при переправе через многочисленные бурные пограничные реки, замерзли в снегу, опасаясь быть схваченными пограничниками».
По состоянию на 1883 год в Таурогенской бригаде (штаб – в местечке Тауроген Россиенского уезда Ковенской губернии, ныне это литовский районный город Таураге) Юрбургского военного таможенного округа Пограничной стражи Российской империи в обер-офицерских должностях проходил военную службу только что новоиспеченный из юнкеров в корнеты Павел Григорьевич Курлов. Впоследствии он на прокурорском и административном поприщах (в частности, являлся Курским вице-губернатором, Минским и Киевским губернатором), крупный сановник по линии МВД и Минюста, в том числе в января 1909-сентябре 1911 годов – товарищ (то есть заместитель) министра внутренних дел Российской империи и одновременно с апреля все того того же 1911 года – ещё и командир Отдельного корпуса жандармов. В годы Первой мировой – на военно-административной службе в действующей армии, в том числе по велению Николая II занимал пост генерал-губернатора частично захваченной русскими войсками Восточной Пруссии. В октябре-ноябре 1916 года – вновь товарищ министра внутренних дел, но только на сей раз одновременно – заведующий делами Департамента полиции…
Расформирован округ был не позднее 1892-1893 года. Входившие же в него структуры были обращены на создание двадцати шести таможен и таможенных застав (постов) Вержболовского таможенного округа и пяти пограничных бригад будущего 2-го (Виленского) округа пограничной стражи. Оба эти округа также вплоть до 1917 года находились в составе Министерства финансов Российской империи.
Остаётся добавить, что светло-зелёная (но изначально – изумрудная) тулья фуражки и прочий прикладной прибор (светло-зелёные выпушки, просветы на погонах, а до недавнего времени и петлицы) современных российских стражей границей – они также сугубо по наследству от Министерства финансов Российской империи, где прикладным был именно тёмно-зелёный (изумрудный) прибор, но только в те времена – в сочетании с чёрным мундирным сукном. Тогда же, эпоху царской России, изумрудный прибор на светло-зелёный пограничным стражникам заменили, чтобы контрастнее выделить их на фоне коллег-таможенников. В свете этого факта давно и прочно бытующее в среде самих пограничников поверье, что их прикладной прибор он-де от тех казачьих разъездов, которые в старо-давние времена при несении погранично-сторожевой службы сигнализировали друг другу в степях свежесрубленными берёзовыми ветками, – всего лишь красивая, но при всём этом донельзя нелепая байка, не выдерживающая к тому же никакой критики: ну где, скажите, в степях отыскать деревья и уж тем паче где и как снежной, морозной зимой вооружаться неувядающе-зелёными берёзовыми веточками!?
С картины «Стычка с финляндскими контрабандистами», созданной русским художником Василием Григорьеичем Худяковым в 1853 году и ставшей к слову сказать, первой в коллекции, составившей основу Третьяковской галереи:
Вымаранный из календаря вековой юбилейТри года назад, весной 2018-го, наши «зелёные фуражки» длинной чередой проведённых по всей стране с явной претензией на триумфальность праздничных мероприятий и военно-патриотических акций широко и с размахом отметили якобы столетие родного для себя ведомства. Спросите: и почему это вдруг «якобы»? Да всё дело в том, что только немногие посвящённые знают, что Декрет Совета Народных Комиссаров от 28 мая 1918 года (и, к слову сказать, подписан он не только В.И. Лениным, но ещё и В.Д. Бонч-Бруевичем как управляющего делами СНК!) совсем даже не про родоначальника нашей нынешней Пограничной службы ФСБ России, а про её самый первый по счёту из двух советских исторических аналогов. Говоря по-другому, вековой юбилей со дня, когда Народный комиссариат финансов РСФСР пополнил собой число силовых структур молодой страны Советов, – безусловный повод для всенародного торжества, однако зачем вот только столетие чужой для себя (хотя и родственной по выполняемым функциям) структуры выдавать за собственное?! Да-да, правового родства между созданной в 1918 году пограничной охраной и нашим современным пограничным ведомством никакой! Причём от слова «совсем»! Так, первая оказалась полностью расформированной 11 сентября 1919 года, в связи с чем её соединения и части (а речь преимущественно про пограничные дивизии и полки) были переданы в боевой состав РККА на правах обычной пехоты. К тому же и подчинялась она в отличие от оперативных частей войск, которые мы до недавнего времени именовали внутренними, отнюдь не ВЧК, а сначала наркомфину, а с 29 июня 1918 года – Народному комиссариату торговли и промышленности. Более того, сами ведомственные историки из ввузов Пограничной службы ФСБ России, с которыми мне не раз приходилось насей счёт общаться в кулуарах различных научных конференций, склоны (но, правда, чаще всего полушёпотом) рассматривать данную пограничную охрану сугубо как вооружённый придаток к таможенным органам. Из чего они при этом исходят, признаться, не знаю, по крайней мере, сколько самостоятельно не изучал текст Декрета от 28 мая 1918 года ничего такого в нём не углядел, хотя, конечно, обязанность о «воспрепятствовании тайному провозу грузов и тайному переходу лиц через сухопутные и морские границы» в нём прописана самой первой. Но так ведь тоже самое вменено и в обязанности сегодняшним стражам границы. Впрочем, в любом случае эти историки знают своей предмет гораздо лучше меня, исследователя-энтузиаста…
19 марта 1920 года – дата рождения второго по счёту исторического аналога будущих ПВ. В ходе состоявшегося в этот день своего очередного заседания Совет Рабоче-Крестьянской обороны под председательствованием В.И. Ленина постановил: «Поручить Революционному Военному Совету Республики в местностях, указанных Народным комиссариатом торговли промышленности, выделить специальные части для организации пограничной охраны. Эти воинские части должны находиться в подчинении Наркомвоена и действовать по указанию соответствующих органов Народного комиссариата торговли промышленности». В результате в течение последующего не полного года ключи от границы находились в руках Красной Армии, то есть у подчинённых Льва Давидовича Троцкого. А среди тех героев Гражданской войны, которым тогда выпало на некоторое время переквалифицироваться в стражей границы, находился и юный краском А.П. Голиков – будущий детский писатель Аркадий Гайдар. В 1920 году он, командуя 4-й ротой 303-го стрелкового полка, в районе Сочи, по его же словам, «охранял границу с белогрузинами (мост через реку Псоу) за Адлером, но вскоре, когда генералы Гейман и Житиков подняли на Кубани восстание, были мы переброшены в горы и всё лето до поздней осени гонялись за этими бандами»...
Получается, что 19 марта прошлого, 2020 года, приключился вековой юбилей с момента, когда наше оборонное ведомство стало ещё вдобавок и пограничным, но при этом почему-то скромно отмолчались все – и само Минобороны РФ, и «зелёные фуражки»… Добавлю, что Красной Армии после Гражданской войны потом ещё не раз приходилось на некоторое время (обычно в течение месяца, пока не подтянутся назначенные сюда пограничные отряды) выступать в роли стражей границы, в том числе по итогам своих Освободительных походов в Западную Украину, Западную Белоруссию, Бессарабию, Северную Буковину и республики Прибалтики, а также по итогам советско-финляндской войны 1939-1940 гг.
Аналогично, увы, сложилась ситуация и в году нынешнем. Так, 15 февраля 2021 года – дата столетия со дня создания структуры, от которой и ведёт, собственно, своё летоисчисление Пограничная служба ФСБ России: 15 февраля 1921 года Ф.Э. Дзержинский своей подписью утвердил документ, именуемый «Инструкцией частям войск ВЧК, охраняющим границы РСФСР», при этом сами те чекистские войска, привлечённые к охране границы, получили наименование «Особый отдел ВЧК, который несёт за указанную охрану полную ответственность и осуществляет её через свои специальные органы на границе – особые отделы ВЧК по охране границ». Таким образом, вверх над казалось всемогущим Л.Д. Троцким взяли его политические оппоненты, заседавшие, как и он сам, в «кремлёвских кабинетах», и с этого момента, пожалуй, можно считать был дан старт процессу поэтапного отстранения Льва Давидовича как от рычагов высшей государственной власти, так и «тихого» выдавливания его вообще из рядов советского истеблишмента. А решающим в той его закулисном схватке с Дзержинским за контроль над границами стал вот этот мощный, как стальной апперкот, аргумент «железного Феликса»: «Граница – есть линия политическая, и охранять её должен политический орган»!
И именно 15 февраля ежегодно затем вплоть, как минимум, до середины 1950-х гг. у нас в стране праздновался День пограничника, хотя ещё и не всенародно, но при всём этом круглые юбилеи на уровне ОГПУ-НКВД-МГБ – помпезно, в том числе 20-летие и 30-летие ПВ, которое пришлись соответственно на 15 февраля 1941 года и 15 февраля 1951 года: был «звездопад» из наград, при чём от генералов и до рядовых. Зачем, а главное – во имя чего наши пограничники уже в период «хрущёвской оттепели» предали насильственному забвению (читай – неправедно отреклись!) от своего исконного дня рождения, сделав при этом ставку на абсолютно «не принадлежащую» им дату «28 мая», – одному Богу известно! Единственный, на мой взгляд, положительный момент: 15 мая 1958 года Совет Министров СССР своим специально изданным насей счёт Постановлением сделал День пограничника красным листком календаря, то есть всенародным праздником, хотя при этом и не выходным днём.
Да, кстати, если вдруг нашим «погранцам» хотелось выглядеть чуть старше своего истинного возраста (при этом чем ближе к сакральной дате 7 ноября 1917 года – тем, понятное дело, престижнее!), то почему в таком случае проигнорировали факт создания в августе 1918 года оперативных пограничных органов (то есть органов пограничной разведки), которые были, напомним, рождены в составе ВЧК как «пограничные чрезвычайные комиссии и комиссары на пограничных пунктах Советской Республики» и которые являются точкой отсчёта непрерывного и по сей день летоисчисления этих самых оперативных пограничных органов?!
Артефакты, доказывающие подлинную торжественность празднования 15 февраля 1941 года 20-летия пограничных войск НКВД СССР:
«Фуражка зеленая – символ границы»: но всегда ли так было?Как мы уже рассказывали выше, изначально, ещё в царские времена, фуражка чинов пограничной стражи с её светло-зелёной (но несколько ранее – изумрудного) цвета тульей символизировала их, стражей границы, ведомственную принадлежность к имперскому Министерству финансов. А вот в молодой Советской России такую фуражку узаконили исключительно по стихийному волеизъявлению самих пограничников. И было сделано это в тексте приказа за № 12 от 6 сентября 1918 года, подписанного в свою очередь Александром Леонтьевичем Певневым (1875-1936) как военным руководителем от Генерального штаба Главного управления пограничной охраны наркомата торговли и промышленности. Дословно: «Коллегия управления пограничной охраны в заседании от 26 августа с.г. постановила предоставить пограничникам право по их желанию носить головной убор: фуражки и папахи с зелёным верхом приобретая таковой за свой счёт, так как отпуск этих уборов распоряжением Военного комиссариата производиться не может».
И только уже приказ Революционного Военного Совета Республики (РВСР) за № 116 от 16 января 1919 года официально провозгласил светло-зелёный прибор ведомственным колором советских пограничников. Однако, как мы уже знаем, с осени всё того же 1919 года пограничная униформа исчезла из норм довольствия в связи с ликвидацией в стране пограничной охраны как самостоятельного рода оружия.
Датой же рождения неизменного и по сей день дизайна нашей пограничной фуражки – васильковый (чекистского колора) околыш и светло-зелёная (пограничного колора) тулья – следует считать 27 июня 1922 года, когда коллегия ГПУ издала приказ за № 119, которым, исходя из норм, озвученных приказом РВСР за № 322 от 31 января 1922 года, своим сотрудникам впервые установила, а военнослужащим (в том числе и пограничникам) подкорректировала покрой и цветовую гамму форменной одежды. И затем вплоть до 1955 года у пограничной фуражки менялись только фасон и кокарды!
С осени 1930 года и, как минимум, по осень 1953 года, помимо самих стражей границы пограничную униформу, включая фуражки со светло-зелёной тульей, носили курсанты военных школ (а с весны 1937 года – соответственно военных училищ) ОГПУ-НКВД-МВД, при этом постоянный состав – как правило, форму, установленную для «охранных» частей, то есть «при» васильковой фуражке. Сами же курсанты по окончанию курса учёбы, как известно, распределялись во все без исключения войсковые структуры чекистского ведомства и при этом какую форму им предстоит носить изначально – «при» зелёной фуражке или васильковой – узнавали только накануне выпуска. А уже в ходе своей, говоря современным языком, офицерской службы нередко потом меняли зеленую пограничную фуражку на васильковую или наоборот – васильковую на пограничную, поскольку войска правопорядка и безопасности были в тот период времени единым живым организмом, в силу чего в войсковых структурах ОГПУ-НКВД-МГБ попросту не существовало жёстких внутриведомственных перегородок.
Кроме того, пограничная форма одежды была установлена и для личного состава, проходящего военную службу внутри структур созданных приказом НКВД СССР за № 00206 от 8 марта 1939 года Главного управления военного снабжения НКВД СССР и Главного военно-строительного управления НКВД СССР. То есть право на ношение зелёных фуражек было присвоено военным интендантам чекистского ведомства (в том числе и тем из них, которые занимались снабжением органов внутренних дел, включая милицию!), а также войсковым стройбатовцам (но не путать последних с их коллегами из военных стройбатов «гулаговских» главков и управлений!).
Плюс – пограничниками по своему ведомственному светло-зелёному прибору, но не подчинёнными с весны 1942 года Главному управлению пограничных войск НКВД СССР, являлись военнослужащие созданных де-факто 26 июня 1941 года войск НКВД СССР по охране тыла действующей армии. Этот уникальный род оружия (сокращённо ОВТ – от «охрана войскового тыла») просуществовал до начала 1946 года, а в его боевой состав входили следующие в/ч: Дивизия милиции (до 5 марта 1943 года, но 10 августа-5 ноября 1941 года – в статусе бригады), Отдельная стрелковая бригада пограничных войск (но недолгое время – с 30 сентября 1941 года и по 13 августа 1942 года), фронтовые пограничные полки, «номерные» отдельные пограничные комендатуры зон заграждения, «номерные» отдельные роты связи, «номерные» отдельные манёвренные группы, «неномерные» ОКПП и так же «неномерные» учебные команды сержантского состава, а в ряде случаев – собственные ведомственные военно-строительные части.
Примечательно, что 27 октября 1944 года в составе управлений тыла большинства фронтов были созданы Инспекции Управления военного снабжения НКВД СССР. Таким образом, на завершающем этапе Великой Отечественной войны пограничные фуражки внутри действующей армии массово носили: военнослужащие войск ОВТ, военные интенданты из озвученных выше Инспекций, а также личный состав развернувшихся летом 1944 года на Западном театре военных действий в оперативном тылу фронтов управлений пограничных войск НКВД Черноморского, Молдавского, Прикарпатского, Украинского, Белорусского, Литовского, Прибалтийского, Ленинградского, Карело-Финского и Мурманского округов. А вот под словом «немассово» следует понимать, тех пограничников (но по присвоенному им право на ношение пограничной униформы, а не только по принадлежности к ГУПВ!), которые, будучи направленными туда в правительственную командировку, оказались наряду с коллегами из «охранных» войск, милиции и уголовно-исполнительной системы включёнными в состав штабов Уполномоченных НКВД СССР по фронтам…
Начальник одной из дальневосточных пограничных застав некто кавалерийский краском В.П. Дёмин. Последний облачён в форму образца 1922 года. Оригинал фото хранится в фондах Федерального государственного бюджетного учреждения культуры «Новгородский государственный объединенный музей-заповедник»: номер в Госкаталоге – 4219810, номер по ГИК (КП) – НГМ КП 31725/4. Обращает на себя внимание, что на пограничной фуражке почему-то отсутствует красноармейская звёздочка, а вместо уставного дермантинового подбородочного ремешка – эдакий щегольской кожаный «дырчатый»:
Картина «Боец-пограничник» (1932 год; картон, масло, 50x36) кисти известного советского художника Фёдора Александровича Модорова (1890-1967). Оригинал хранится в фондах Федерального государственного бюджетного учреждения культуры «Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник»: номер в Госкаталоге – 2349306; номер по КП (ГИК) – В-17750; инвентарный номер – Ж-927.
Только ли они сами жертвы?Бесполезно искать в библиографии военно-патриотического содержания сведения об участии пограничников в политических репрессиях Сталинского периода. И напротив – не счесть статей и книг о жертвах таких репрессий из числа пограничников. Во многом это и даёт основание мифологам утверждать, что «зелёные фуражки» из эпохи драматических 1930-х гг. на фоне «фуражек васильковых» – эдакие все из себя белые и пушистые. Увы, историческая правда – сурова и нелицеприятна в своей наготе. Так, уже сам только факт родственной принадлежности пограничников как «силовиков» к чекистскому ведомству однозначно исключает невозможность их якобы не причастности. Просто в разные периоды – разный объём и формы участия, то есть всё в прямой зависимости от поставленных перед «зелёными фуражками» Кремлём задач. И, например, с начала 1920-х и где-то до середины 1930-х гг. – вровень с чекистами, поскольку на управления пограничных отрядов были возложены не только функции по охране государственной границы, но и выполнение в контролируемом ими порубежье обязанностей территориальных органов госбезопасности. В связи с этим сами начальники отрядов де-юре являлись не только военными деятелями, но и главными чекистами на контролируемой каждым из отрядов территории пограничной зоны. При этом оперативный состав отрядов и комендатур, пребывая при всём этом в статусе военнослужащих, а не сотрудников из органов ГБ, наряду с обеспечением механизмов нормального функционирования закордонной разведки, осуществляли на местах практически весь комплекс контрразведывательных мероприятий, в том числе и «по разоблачению и изъятию контрреволюционного элемента». В связи с этим, к слову сказать, и допускаемые должностные злоупотребления – они преимущественно такие же, как и у многих из регулярно выявляемых в тот период в органах ГБ «моральных разложенцев» – жестокость, сопряжённая с садизмом. В частности, в самом начале 1932 года после письма-жалобы в адрес И.В. Сталина была «заключена в концлагерь» сроком от 3 до 5 лет большая (в семь человек!) группа высокопоставленных оперативников 15-го Заславльского пограничного отряда Полпредства ОГПУ по Белорусской ССР во главе с начальником данной в/ч краскомом И.В. Гриневичем: лиц, арестованных по подозрению в хранении тайников с золотом и драгоценностями, они беспощадно избивали, по двое-трое суток морили голодом, содержали полураздетыми в неотапливаемых помещениях плюс – практиковали инсценировку суда над этими узниками… А ещё двое оперативников за соучастие в этом должностном преступлении были строго наказаны в дисциплинарном порядке – подвергнуты аресту: один на двадцать, а второй – на тридцать суток. Кроме того, исполняющий должность помощника начальника отряда по политической части политработник Г.Р. Мильнер лишился занимаемого поста и он же одновременно «схлопатал» за допущенную «политическую близорукость» строгий выговор, что, впрочем, не помешало ему впоследствии вырасти до полковника, но, правда, уже не в пограничных войсках, а в конвойных.
Однако со второй половины 1930-х гг., после того как «зелёные фуражки» окончательно сдали свою чекистскую вахту оперативникам-«территориалам», – главным образом, уже только силовое содействие органам госбезопасности при проведении в порубежье массовых зачисток в отношении «контрреволюционного и прочего преступного элемента». Хотя и на этой ниве отдельные военачальники проявили недопустимую жестокость и, например, начальник 63-го Биробиджанского пограничного отряда войск НКВД СССР майор (но в последствии он вырос в генералы!) А.П. Курлыкин: как то следует из материалов состоявшегося 24 июня 1940 года закрытого судебного заседания Трибунала войск НКВД СССР Хабаровского округа по обвинению Поминова, Гусарова, Толстокулакова, Любченко, Карузе, Гитцевич и Красногорова, «бывший начальник 63-го погранотряда НКВД комбриг Курлыкин и нач. штаба того же отряда капитан Тахтасьев в период с января по июнь 1938 года, являясь ответственными за ход следствия и производство арестов колхозников Ленинского района ЕАО, допустили незаконные методы при допросах арестованных со стороны подчинённых им работников – ныне осужденных Гитцевич, Карузе, Любченко и Красногорова, на основании провокационно созданных обвинений производили массовые аресты колхозников и рабочих, в результате чего по провокационно созданным материалам было с санкции Курлыкина и Тахтасьева арестовано 92 человека колхозников и рабочих Ленинского района, из коих 43 человека расстреляно».
Куда же со второй половины 1930-х гг., спросите, делся излишек пограничных оперативников, как равно и пограничных военачальников, получивших в период своей предыдущей военной службы богатый опыт на ниве оперативно-розыскной деятельности? Само собой разумеется, их массово перевели на чекистскую работу как в органы госбезопасности, так и в гулаговские структуры. И в том отношении особенно показательны судьбы таких выходцев из войск пограничной охраны ОГПУ-НКВД, как генерал-полковник В.В. Чернышёв и генерал-лейтенант В.М. Бочков. Первый из пограничных военачальников вырос до поста начальника ГУЛАГа (с одновременным пребыванием на посту заместителя наркома/министра внутренних дел), а второй в период с осени 1938 года и по осень 1943 года – последовательно начальник Главного тюремного управления НКВД СССР, начальник 4-го (Особого) отдела НКВД СССР и (внимание!) Прокурор СССР (и одновременно с лета 1941 года – член Военного совета-начальник Особого отдела НКВД СССР Северо-Западного фронта); кроме того, в 1940-1941 гг. он же входил в состав секретной комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по судебным делам, то есть органа, который утверждал все приговоры о смертной казни в СССР…
Кстати, выше озвученный факт во многом также и ответ на вопрос, почему среди чекистской элиты столь единичны выходцы из войск, которые мы до недавнего времени именовали внутренними, и столь много кадровых пограничников? Ларчик открывается просто: не потому что «охранные» войска, включая конвойные, якобы более белые и пушистые, чем ПВ, а всего лишь потому, что в предвоенный период они не имели внутри себя собственных штатных аппаратов агентурной разведки, а кому на оперативно-чекистской работе, скажите, нужны пусть и образцовые, но строевики?!
Раздел со списком краскомов, отстранённых за различные провинности от должностей, из Книги поимённого учёта начсостава пограничной охраны Полпредства ОГПУ по Белорусской ССР. Красными чернилами – сведения об отправке в концлагерь за зверства в отношении арестованных лиц начальника 15-го Заславльского пограничного отряда краскома И.В. Гриневича и подчинённых ему шести оперативных работников. Оригинал документа хранится в РГВА:
Пограничники, но… не из пограничного ведомстваПостановлением Совета Министров СССР за № 328-159сс от 28 марта 1957 года пограничные войска были выведены из состава Главного управления пограничных и внутренних войск СВД СССР с передачей их Комитету государственной безопасности при Совете Министров СССР. И практически с этого момента внутри ПВ начался процесс идеологического вымарывания своего кровного родства с ВВ, как равно и в целом с системой НКВД-МВД. Внутри внутренних войск, чему я сам, к слову сказать, живой свидетель, на подобного рода недружественные происки поглядывали, мягко говоря, с неодобрением, но в публичную полемику с «оппонентами» в зелёных фуражках не вступали. Точнее – почти не вступали. Так, помнится, в самом конце 1980-х Совет ветеранов внутренних войск МВД СССР вынужден был сделать через ведомственные военные СМИ гневный окрик в адрес авторов тех публикаций со страниц пограничной прессы, в которых ВВ беспардонно обвинялись, что последние-де противоправно «присвоили» себе многих прославленных Героев Советского Союза из числа военнослужащих ПВ, в том числе и легендарного лейтенанта А.В. Лопатина. Пограничников это, видите ли, оскорбляло и коробило. Если в пересказе на более понятный язык: дескать где мы, элита, которой присвоено право ношение уникальных зелёных фуражках, и где какие-то там занюханные внутренние войска, охраняющие к тому же (фу, какая гадость!) ещё и исправительно-трудовые колонии…
Среди аргументов в свою защиту озвученный выше Совет ветеранов огласил как ссылку на факт длительной принадлежности «зелёных фуражек» к союзному НКВД-МВД, так и указание на то обстоятельство, что якобы «спорные» Герои – они или выпускники (и, например, тот же лейтенант А.В. Лопатин!) тех военно-учебных заведений, которые после раздела «образца» 1957 года стали сугубо вэвэшными вузами, или же имели переводы по службе из ВВ в ПВ или наоборот – из ПВ и ВВ. Ну, а в качестве угрозы, если подобного рода неправедные нападки всё же не прекратятся, добавили, что ветеранское сообщество союзного МВД перестать закрывать глаза на давно состоявшуюся бесцеремонную «прихватизацию» пограничниками боевой летописи фронтовых пограничных полков. Какой итог, спросите – подействовало? Ещё бы и да как эффективно – критиканы на долго потом словно воды в рот набрали!
А теперь пришло время пояснить, что же так в миг остудило разгорячённые головы «оппонентов»? Посудите сами: если из историографии ПВ изъять в пользу иных войсковых структур союзного НКВД боевую летопись фронтовых пограничных полков, то получится, что пограничные войска, невзирая на свой непревзойдённый ратный подвиг по обеспечению неприступности южных и восточных рубежей страны и на не менее колоссальные заслуги на ниве помощи фронту своими мобилизационными ресурсами, почти… не воевали. В «сухом остатке»: совершённый летом-осенью 1941 года беспримерной подвиг пограничных застав и отрядов, обеспечение в период с 25 августа по 5 сентября 1941 года ввода советских войск в Иран, участие, начиная с лета 1944 года, в борьбе с политическим бандитизмом в местностях, пролегающих вдоль всего западного порубежья и, наконец, реальный вклад, внесённый забайкальскими и дальневосточными пограничниками в дело сокрушительного разгрома в 1945 году Квантунской армии милитаристской Японии…
Пограничники же из боевого состава фронтов битвы с фашизмом – это преимущественно (но за вычетом в том числе ведомственных интендантов и войсковых стройбатовцев) военнослужащие из войск НКВД СССР по охране тыла действующей армии (сокращённо – ОВТ). Этот уникальный род оружия был рождён 26 июня 1941 года. До 28 апреля 1942 года он находился в подчинении ГУПВ НКВД СССР, после чего до 4 мая 1943 года – в прямом подчинении ГУВВ НКВД СССР, а затем – на правах самостоятельной структуры внутри войск союзного наркомата внутренних дел, при этом командование – в статусе Главного управления. Если образно, то военнослужащие войск ОВТ они по специфике ежедневно выполняемых служебно-боевых задач – чистой воды вэвэшники, но носившие в силу оргштатных особенностей своих частей (заставы, мангруппы, собственные аппараты агентурной разведки) пограничную униформу…
К слову сказать, наше Министерство внутренних дел и по сей день деликатно соблюдает негласное обязательство не посягать на чужой миф, что фронтовые пограничные полки это-де яркая страница боевой славы исключительно пограничных войск, а не союзного НКВД, чем, однако, всё более бесцеремонно пользуются мифологии, воспевающие погранведомство. Так, в издаваемой библиографии насей счёт потоком мифология, в которой к тому же в последнее время всё чаще и чаще и пограничные отряды, и пограничные полки озвучиваются в злонамеренно обрезанном виде – без строго обязательной приставки «войск НКВД СССР», а пограничные объединения за период до весны 1957 года фальсифицировано именуются пограничными округами, а не на полицейский манер управлениями пограничных войск НКВД конкретных союзных республик или экс-территориальных округов (правильно, например: УПВ НКВД Белорусской ССР, УПВ НКВД Черноморского округа)… Мера совести, как известно, – поступок…
Октябрь 1944 года, литовско-прусская граница, служебный наряд от 132-го пограничного Минского (впоследствии – вдобавок ордена Красной Звезды) полка войск НКВД СССР (ныне – дислоцирующей в Калининграде и одноимённый по регалиям полк Росгвардии) Управления войск НКВД по охране тыла 3-го Белорусского фронта, возглавляемый ефрейтором Иваном Антоновичем Гуреевым (на переднем плане), на охране государственной границы СССР в полосе наступления 39-й армии (II ф) 3-го Белорусского фронта. Источник – РГВА: ф. 40874. оп. 20, д. 17, л. 2 – фотокопия.
