Мириан Леванович Одишария при знаках различия полкового комиссара, установленных приказом НКО СССР за № 253 от 1 августа 1940 года. военный комиссар 148-й стрелковой (впоследствии – Черниговская Краснознамённая ордена Суворова) дивизии 45-го стрелкового корпуса (I ф) 13-й армии Центрального фронта (I ф), узник нацистских лагерей, полковой комиссар.
Родился в 1902 году в Грузии. Грузин. Член РКП(б)-ВКП(б) с 1925 года. Был женат: супруга, Одишария (в девичестве – Попова) Маргарита П. (инициал отчества в документе не расшифрован), по состоянию на 1945 год проживала по адресу: Грузинская ССР (ныне –Грузия), город Тбилиси, улица Луначарского (ныне – Броссе), 2, квартира 49.
Образование – высшее военно-политическое: 12 февраля 1935 года – в городе Москве Военно-политическую академию имени Н.Г. Толмачёва.
В армию призван осенью 1924 года. По окончанию осенью 1926 года срочной – как надо полагать, в статусе сверхсрочника, а с 1 декабря 1930 года – как кадровый политработник Красной Армии:
- с 1 декабря 1930 года и по 21 декабря 1933 года – политрук ряда подразделений 2-го артиллерийского Грузинского полка 2-й стрелковой Грузинской дивизии имени товарища Фрунзе Кавказской Краснознамённой армии: сначала – политрук одной из артиллерийских батарей, а с 1 октября 1932 года – политрук Школы младшего начсостава (она же – полковая школа);
- с 21 декабря 1933 года и по 12 февраля 1935 года – в городе Москве как слушатель Военно-политической академии имени Н.Г. Толмачёва;
- с 12 февраля 1935 года и по 7 мая 1938 года – на ответственных постах в политотделе родной для себя 2-й стрелковой Грузинской дивизии имени товарища Фрунзе/63-й горнострелковой Грузинской дивизии имени товарища Фрунзе (в последнем качестве данное соединение с 21 мая 1936 года): сначала инструктор, а с 20 ноября 1936 года – инструктор по партийному учёту.
- с 7 мая 1938 года и по 21 августа 1939 года – в городе Пенза как высокопоставленный политработник в рядах личного состава 61-й стрелковой дивизии Приволжского военного округа: сначала – начальник политотдела, а с 3 мая 1938 года – военный комиссар данного соединения;
- с 21 августа 1939 года и по 11 января 1940 года – в городе Сталинграде (ныне – Волгоград) как военный комиссар 129-й стрелковой дивизии;
- с 11 января 1940 года – в городе Энгельс (на тот период времени это была столица АССР немцев Поволжья, а ныне крупный город в Саратовской области) как военной комиссар (но с 18 августа 1940 года и по 16 июля 1941 года – заместитель командира соединения по политической части) 148-й стрелковой дивизии Приволжского военного округа. Согласно свидетельствам бывшего комдива-148 Героя Советского Союза генерал-лейтенанта в отставке Ф.М. Черокманова (1899-1978), в этом соединении полкового комиссара М.Л. Одишария чаще всего именовали на русский лад – Михаилом Львовичем.
Состоял в следующих военных (в современной терминологии – воинские) званиях:
- «старший политрук», что соответствовало капитану, – удостоен приказом НКО СССР за № 6717/п от 12 ноября 1936 года в качестве первичного;
- «батальонный комиссар», что соответствовало майору, – удостоен приказом НКО СССР за № 895/п от 3 мая 1938 года;
- «полковой комиссар», что соответствовало полковнику, – удостоен приказом НКО СССР за № 01628/п от 29 апреля 1939 года.
Непосредственный участник Великой Отечественной войны со 2 июля 1941 года, но при этом боевое крещение принял не ранее 16 июля 1941 года в боях по обороне белорусского города Кричев.
Днём 1 августа 1941 года в составе всего управления 148-й стрелковой дивизии занял оборону на правом берегу реки Остёр у деревни Микуличи Шумячского района Смоленской области с целью не допустить захвата войсками Гудериана стратегически важного как для нас, так и для немцев Микуличского моста. И, согласно воспоминаниям очевидцев, «когда погиб расчёт станкового пулемета, огонь продолжал вести комиссар М.Л. Одишария. Его, тяжелораненого, захватили в плен и расстреляли фашисты»…
Как-то выяснилось только со страниц опубликованного в 2015 году в виде книги в Германии фронтового дневника бывшего военного врача 3-й танковой дивизии вермахта Германа Турка, полковой комиссар М.Л. Одишария был пленён подразделениями уже озвученной выше 3-й танковой дивизии 24-го моторизованного корпуса 2-й танковой Группы армий «Центр» и 2 августа 1941 года, будучи доставленным под конвоем в деревню (ныне – агрогородок) Звенчатка Климовичского района Могилёвской области Белоруссии (в это мене чем в 10 км юго-западнее смоленской деревни Микуличи), подвергся допросу сотрудниками Абвера. В ходе этого допроса врачу Герману Турку и удалось сделать несколько фотоснимков пленённого советского комиссара, которые, в том числе, были представлены на страницах изданной в 2015 году в Германии его, Германа Турку, авторской книги-дневника.
Согласно послевоенным письменным воспоминаниям чудом выжившего в нацистском плену капитана в отставке N., который хорошо знал полкового комиссара М.Л. Одишария по совместной службе в 148-й стрелковой дивизии, последний по состоянию на осень 1941 года содержался в польском городе Замостье. Это был офицерский филиал рава-русского шталага-325, и он занимал расположенные в центре города казармы и конюшни бывшей польской кавалерийской дивизии. Здесь фашисты содержали пленённых советских генералов (в том числе и генерал-лейтенанта инженерных воск Д.М. Карбышева) и представителей старшего начсостава Красной Армии, при этом представителей генералитета – в строгой изоляции от других узников – в обнесённом по периметру колючей проволокой бараке № 11, именуемого ещё «генеральским». Так вот, полковой комиссар М.Л. Одишария являлся узником «генеральского» барака. По утверждению озвученного выше свидетеля, он как-то в полу сумерках тайком прокрался к ограждению барака № 11 и полушёпотом окликнул находившегося на вечерней прогулке М.Л. Одишария, обратившись к нему по уставу: «Товарищ полковой комиссар…». М.Л. Одишария собеседника сразу узнал и в коротком разговоре просил впредь не называть его по истинному воинскому званию, поскольку среди пленных он скрывается как полковник… Больше свидетель полкового комиссара М.Л. Одишария не видел, так как вскоре после того был этапирован в нацистские лагеря центральной Германии.
Таким образом, полковой комиссар М.Л. Одишария погиб в нацистском плену, но не ранее осени 1941 года.
Летом 1945 года не имевшая с лета 1941 года никаких сведений о муже супруга полкового комиссара М.Л. Одишария обратилась с письменным запросом в Главное политическое управление Красной Армии. Источник – ЦАМО: ф. 33, оп. 11458, д. 880, л. 87.
В связи с этим 16-й статьёй приказа ГУК НКО СССР за № 03324 от 29 ноября 1945 года полковой комиссар М.Л. Одишария был официально учтён оборонным ведомством условно пропавшим без вести в 1942 году. Источник – ЦАМО: ф. 33, оп. 11458, д. 675, л. 226.
Своим приказом за № 197 от 27 октября 1987 года заместитель министра обороны СССР по кадрам внёс в озвученную 16-й статью какое-то утонение, но какое именно – пока неизвестно. Но, вероятней всего, речь может идти о ложном утверждении, выдвинутом саратовскими поисковиками о том, что полковой комиссар М.Л. Одишария якобы был расстрелян фашистами сразу после пленения, поскольку являлся политработником Красной Армии…
Юрий РЖЕВЦЕВ.
Начало 1941 года, город Энгельс, партийная конференция 148-й стрелковой дивизии. В центре сидят комдив-148 полковник Филипп Михайлович Черокманов и замкодива-148 по политической части (он же – начальник отдела политической пропаганды и агитации) полковой комиссар Мариан Леванович Одишария. Оригинал данного фото хранится в фондах Муниципального бюджетного учреждения «Энгельсский краеведческий музей муниципального образования город Энгельс Энгельсского муниципального района Саратовской области»: номер в Госкаталоге – 10216083: номер по ГИК (КП) – ЭКМ 18074/44; инвентарный номер – ИЗОФО.
Хранящаяся в Картотеке политсостава Советской Армии ЦАМО персональная учётно-послужная карточка полкового комиссара Мириана Левановича Одишария:
Источник – ЦАМО: ф. 33, оп. 11458, д. 675, л. 226.
Источники – ЦАМО: ф. 33, оп. 594258, д. 94, лл. 82 и 83.
С ленты Фейсбука от проживающего в Тбилиси Гурама Одишария:- Из Рунета: «Человека, которого вы видите на этой фотографии, примерно через 10 минут расстреляют фашисты. Снимок сделан 2 августа 1941 года (Смоленская область, Могилёвский район, село Звенчатка). Через 40 дней после начала войны гитлеровской Германии до Москвы осталось всего лишь 450 километров...».
Впервые я увидел это фото неделю назад. Мужчина на фото – полковник, комиссар 148-й дивизии. Ему 39 лет. Грузин. Его зовут Мириан Одишария. Он мой дядя, старший сын моего деда – Левана Одишария.
Мой отец, Николай Одишария, также военный офицер, участник Второй мировой войны, был на 13 лет моложе своего брата. Отец в честь любимого брата назвал меня его именем – Мирианом. Я по паспорту – Мириан. Мое крещенское имя тоже Мириан.
Однажды я сказал своей 97-летней маме: «Мама, я запутал людей, меня зовут Гурам, а по паспорту – Мириан. Когда меня приглашают за рубежом, эти два имени часто вызывают недоразумения, может, стоит мне поменять паспорт и официально записаться Гурамом. Мама рассердилась – не смей, тебя всю жизнь защищал имя твоего дяди!» И почему-то упомянула двух моих братьев-младенцев, умерших до моего рождения – Роина и Виталия...
Мой дядя был для нас легендарным человеком. Мой отец благотворил брата, он меня воспитывал на его примере, на примере человека – доброго, мудрого, честного, мужественного. Где только мой отец не искал своего брата, но никак не мог найти его след – он получал один и тот же ответ от всех организаций, из всех архивов: «Полковник Мириан Одишария пропавший без вести!». До конца своей жизни так же искала моя тетя (супруга Мириана Одишария) – Маргарита Попова. Его следы для нас исчезают в конце июля 1941 года.
Итак, в 2015 году в Германии вышла книга (дневник) немца, военного врача 3-й танковой дивизии вермахта Германа Турка о Второй мировой войне. В этой книге напечатана эта фотография моего дяди, которую снял Герман Турк за 10 минут до его расстрела...
В эти дни я и мой брат, Георгий Одишария получаем очень интересные новости из разных стран. И мы изучаем последние дни нашего дяди, такого близкого и родного, также такой загадочной судьбы. Я собираюсь написать статью о нем (а может, и книгу).
Большое спасибо моим дорогим, сегодня уже близким людям: Лидии Шиловой и Марине Леонард, которые собирают информацию о людях, пропавших без вести во Второй мировой войне, и исследуют их жизни. Как мне сообщают, могила Мириана Одишарии существует, и о нем заботятся.
В эти дни я часто смотрю на это фото. О чем думал молодой полковник перед расстрелом? Что он испытывал?.. Я пытаюсь прочитать мои ответы по его лицу.
«Он был настоящий солдат, но не всё от него зависело, – пишет мне Лидия Шилова – уважаю его за то, что не струсил, не снял форму, не предал Родину... Когда я спросила своего отца, страшно ли было на войне… Он как-то, ответил одним предложением: «На войне страшно, но страшнее всего было предательство своих!»…
После 40 дней гитлеровского блицкрига Мириан Одишария последний раз воевал недалеко от того места, где его расстреляли. Из воспоминаний командира 148-й дивизии Ф.М. Черокманова: «Когда погиб расчёт станкового пулемета, огонь продолжал вести комиссар М.Л. Одишария. Его, тяжелораненого, захватили в плен и расстреляли фашисты. И Одишарию, и Шишкина, и Ступнина захоронил колхозник Козлов».
Очень интересны воспоминания Василия Поппец, ветерана 148-й дивизии и так далее, и так далее...
Мне нужно изучить ещё много документов. В год расстрела моего дяди умер мой годовалый брат. В то время мой отец воевал на другом фронте. И тогда его первый раз ранили – в нагрудном кармане, что напротив сердца, у него были документы и фотография моего брата. Усталая пуля пробила его бумаги, фотографию сына и остановилась около сердца... Через 10 лет после расстрела дяди, родился я. В будущем году 2-го августа исполнится ровно 80 лет истории этой фотографии... И всё это время мы искали Мириана Одишария!.. И, наконец-то, он появился!
Мой комментарий:- В действительности Звенчатка – деревня Климовичского района Могилёвской области Белоруссии. А полковой комиссар Одишария был пленён вечером 1 августа 1941 года в километрах в десяти северо-восточнее – у деревни Микуличи Шумячского района Смоленской области. Его накрыло одним разрывом снаряда вместе с комдивом-148 полковником Ф.М. Черокмановым, когда они с горсткой подчинённых обороняли стратегический важный и для нас, и для немцев мост через реку Остёр. Истекавшего кровью Черокманова, вынеся на себе, спас лейтенант из разведбата. Одишарию же немцы пленили, но не расстреляли. Его потом бывший начальник штаба батальона связи 148 сд видел в одном из польских шталагов как узника барака, в котором содержался и генерал Карбышев. И не только видел, но и, тайно пробравшись из другой половины лагеря, разговаривал с ним. У меня есть насей счёт письменное свидетельство того самого офицера. Дело в том, что я с ним в свои курсантские годы состоял в переписке. Таким образом, Одишария действительно погиб в плену, но вот только не в белорусской Звенчатке и не на следующий день после пленения, а не ранее осени 1941 года и уже за пределами СССР…
Итак, наиболее вероятное место пленения военкома 148 сд полкового комиссара М.Л. Одишария – окрестности деревни Микуличи Шумячского района Смоленской области, правый берег Остра. Здесь, с целью не пропустить немцев через Микуличский мост через Остёр, днём 1 августа 1941 года окопался личный состав управления 148 сд во главе с комдивом-148 полковником Ф.М. Черокмановым и военкомом данного соединения полковым комиссаром М.Л. Одишария. Ещё вчера, признаться, насей счёт у меня были сомнения, поскольку навестивший в 1967 году Шумячский район Смоленщины Герой Советского Союза генерал-лейтенант в отставке Ф.М. Черокманов не опознал место, где был ранен вечером 1 августа 1941 года, ни у Микуличского моста, ни у Жуковского, ни у Гневковского. Единственное, куда его тогда не отвезли, – к окрестностям деревни Снегирёвка, где летом 1941 года стоял сезонный Паломский мост… Однако через Снегирёвку наступала пехота из войск Гудерина, а вот Микуличский мост штурмовали танки и мотопехота из 3-й танковой дивизии вермахта, которой тогда командовал будущий генерал-фельдмаршал Модель. И именно атакующими подразделениями этой самой танковой дивизии, как теперь выяснилось, и был захвачен в плен полковой комиссар М.Л. Одишария. Кстати, белорусская деревня Звенчатка здесь тоже «не лишняя»: около неё ближе к ночи соединились наступавшая с правого берега Остра 3-я танковая дивизия вермахта и наступавшая по асфальту Варшавского шоссе от Кричева на Рославль 4-я танковая. От белорусской Звенчатки до смоленской деревни Микуличи по прямой неполные десять километров…
Гурам Одишария, проживающий в Тбилиси племянник полкового комиссара М.Л. Одишария, предоставил сканы с сохранившегося в его семье фотопортретов дяди-героя. Два первых из них, сделаны ещё в допризывной период, то есть не позднее осени 1924 года: на первом Мириан Леванович – второй справа, а на втором крайний справа. 
Это фото также предоставлено Гурамом Одишария, проживающим в Тбилиси племянником полкового комиссара М.Л. Одишария. На нём Мириан Леванович при знаках различия полкового комиссара образца 1935 года:
И последняя фотопоподборка снимков из числа любезно предоставленных Гурамом Одишария, проживающим в Тбилиси племянником полкового комиссара М.Л. Одишария. На них Мириан Леванович при знаках различия полкового комиссара образца лета 1940 года:
«ТЫ БОЛЬ СВОЮ, КАК СЛАВУ, ГОРДО НЁС…»2 августа 1941 года, белорусская деревня Звенчатка, полковой комиссар Мириан Леванович Одишария как совесткий военнопленный:
2 августа 1941 года, белорусская деревня Звенчатка, врач 3-й танковой дивизии вермахта Герман Турк (он справа) в присутствии абверовца (тот слева) проводит медосвидетельствование высокопоставленного советского военнопленного полкового комиссара Мириана Левановича Одишария перед процедурой допроса последнего абверовцами:
Возвращаясь к светлому образу полкового комиссара Мириана Левановича Одишария, угодившего вечером 1 августа 1941 года в немецко-фашистский плен военкома 148-й стрелковой (впоследствии – Черниговская Краснознамённая ордена Суворова) дивизии 45-го стрелкового корпуса (I ф) 13-й армии Центрального фронта (I ф). А причина вот в чём: столкнулся в Рунете с тем, что некоторые самозваные исследователи демонстративно (да ещё с истеричными окриками в мой адрес!) игнорируют озвученный мною факт в отношении того, что этот офицер-политработник не был расстрелян гитлеровцами 2 августа 1941 года сразу после допроса абверовцами 3-й танковой дивизии вермахта в белорусской деревне Звенчатка, а погиб гораздо позже и уже как узник нацистских лагерей: в частности, по состоянию на сентябрь 1941 года содержался в польском городе Замостье в генеральском бараке офицерского филиала рава-русского шталага-325. В целом меня такой поворот событий (то есть грязные «наезды» нечестивцев) не удивляет, ибо перед нами типичные доморощенные фальсификаторы из числа неизлечимых на голову адептов самой махровой мифологии о событиях Великой Отечественной войны. Свидетельства, которые намерен сегодня представить, – не козыри против не верящих мне на слово заочных оппонентов-неучей (горбатого, как известно, только могила исправит!), а они именно для глаз читательской аудитории, которая оказалась обманутой теми самыми старательно надувающими щёки от собственной надуманной важности мифологами-вралями… Итак, озвучиваю имя свидетеля пребывания полкового комиссара Мириана Левановича Одишария в лагере для советских военнопленных «Замостье»: это капитан в отставке Иван Андреевич Клепинский 1905 г.р. В 148 сд он к началу гитлеровской агрессии против СССР проходил военную службу в должности адъютанта старшего (то есть начальника штаба) 173-го отдельного батальона связи. С 12 (по другим данным – 14) июля 1941 года и по 15 апреля 1945 года – в нацистском плену. Пленён же был при организованно осуществлявшемся выходе из Чаусского «котла» от белорусской станции Реста на белорусский город Чериков. По состоянию на 1980-е гг. проживал по адресу: 413100, Саратовская область, город Энгельс, улица Кондакова, 1, квартира 45. Я с ним и его супругой, Анной Петровной, состоял в переписке в 1985-1986 гг.
Из письма И.А. Клепинского в мой адрес от 19 ноября 1985 года (но со стилистической правкой текста):
«…В боях под Шумячами я не участвовал.
Полкового комиссара Одишария я встретил в лагере для военнопленных в Замостье. Это было, наверное, в сентябре сорок первого. Видел, но разговаривал с ним только один раз, ибо жили мы в разных бараках. Что с ним стало потом – не знаю».
А это из письма из Энгельса в мой адрес от 23 октября 1985 года от старшего техника-лейтенанта в отставке Ивана Петровича Варламова 1912 г.р., бывшего кинорадиотехника клуба при политотделе 148 сд (но со стилистической правкой текста):
«…Я слышал об Одишария, что он в своём последнем бою находился в 654-м стрелковом полку и, когда убило (или тяжело ранило) последнего из расчёта станкового пулемёта пулемётной роты, сам лёг за пулемёт и бил фашистов, но миной был оглушён и оказался подобранным немцами в беспомощном состоянии. Подтверждает же это бывший нач. штаба батальона связи 148 стр. дивизии Иван Андреевич Клепинский… С его слов: «В лагере «Замостье» (Польша) я встретился случайно с Одишария и поздоровался с ним по званию, то есть – «товарищ полковой комиссар». Он мне на ухо сказал: «Называй меня полковником. И скажи всем нашим ребятам, чтобы не называли меня комиссаром…». И других встреч у меня с ним не было: он находился в другом помещении и там же содержался генерал тов. Карбышев…».В свою очередь супруга капитана в отставке И.А. Клепинского, Анна Петровна Смирнова-Клепинская, в своём письме от 25 ноября 1985 года предоставила мне цитату из товарищеского письма бывшего комдива-148 Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Ф.М. Черокманова в адрес четы Клепинских о драматических событиях вечера 1 августа 1941 года:
«Тов. Ржевцев, в дополнение к письму мужа – выдержка из письма генерала Ф.М. Черокманова в наш адрес: «В течение июля [1941 года] мы вели неравный бой с превосходящими силами противника на рубежах [, пролегавших] между Кричевом и Рославлем (Смоленская обл.). В районе Шумячи на реке Остёр при отражении танковой атаки мы с Михаилом Львовичем [так на русский лад генерал Ф.М. Черокманов неизменно величал Мириана Левановича Одишария] находились у орудия прямой наводки [речь или о пушке-«сорокопятке», или же об отражавшем атаку противника огнём прямой наводки полковом или дивизионном 76-мм орудии]. В этот критический момент внезапно вдруг не оказалось около меня Одишария. Ну а о том, что было дальше, вы знаете. Мих. Льв. Был для меня замечательным товарищем, другом…».
Ну а фраза: «Ну а о том, что было дальше, вы знаете», – свидетельствует, что сам генерал Ф.М. Черокманов со слов капитана в отставке И.А. Клепинского знал о трагической судьбе полкового комиссара М.Л. Одишария как узника нацистских лагерей, но это не мешало ему публично озвучивать версию, о том, что первый по счёту военком дивизии сложил свою голову в бою 1 августа 1941 года. Само по себе это не ложь, а удобная с тогдашней идеологической точки зрения полуправда, но именно она, увы долгие годы и заводила поиск со стороны проживающих в Грузии родственников Мириана Левановича в тупик, вынуждая их раз за разом предпринимать попытки отыскать могилу дорогого для себя воина там, где её не было и нет – в Шумячском районе Смоленщины…
Из всего выше сказанного следует, что на момент начала боя по обороне Микуличского моста через реку Остёр командир и военком соединения находились на позиции орудия, которое вело огонь по танкам противника прямой наводкой. Как надо полагать, где-то по соседству окопался и станкопулемётный расчёт. В разгар схватки полковой комиссар М.Л. Одишария заметил, что станкопулемётчики выведены из строя и потому не мешкая (не успев, в том числе, и поставить в известность комдива-148) бросился к оказавшему бесхозным «максиму» и фашистов беспощадно косил, пока его накрыло взрывом разорвавшегося рядом вражеского снаряда…
Из послевоенных мемуаров генерал-полковник вермахта Х.В. Гудерина «Воспоминания солдата»:
«Во второй половине дня я прибыл в передовые подразделения 3-й танковой дивизии, достигшие западного берега р. Остёр, южнее Хороньво [правильно – Хоронёво Шумячского района Смоленской области]. Генерал Модель сообщил мне, что он захватил неразрушенными все мосты через р. Остёр, а также взял одну батарею противника. Я беседовал с командирами батальонов, специальных подразделений и выразил им благодарность за хорошее руководство своими подразделениями».
Таким образом, даже сам лично Гудериан подтверждает факт наличия у защитников Микуличского моста (а это, напомню, был сводный отряд, сформированный из работников управления 148-й стрелковой дивизии и воинов кавалерийского эскадрона 142-го отдельного разведывательного батальона) некоторого количества артиллерийских стволов, а также подтверждает и факт захвата этого моста именно 3-й танковой дивизией вермахта. Вот только бравада о якобы лёгкой победе в бою по захвату моста (в тексте – мостов, но в действительности транспортный мост в той округе был только один – Микуличский, в других местах – исключительно сезонные пешеходные мостки или в просторечие – кладки!) откровенно лживая. Так, в частности, коль черокмановцы во главе со своим комдивом дрались отчаянно (а это известно достоверно из уст выживших героев!), то гитлеровцы отнюдь не «взяли батарею противника» («взять» на военном арго – захватить без драки, то есть врасплох, а не завоевать силой!), а прорвались через её позиции уже по трупам павших в неравном бою наших советских артиллеристов…
Юрий РЖЕВЦЕВ.
Иван Андреевич Клепинский в первые послевоенные годы и сканы со страниц его письма в мой адрес от 19 ноября 1985 года (в том числе фрагментами – схема боя по обороне станции Реста и абзац, в котором речь идёт о полковом комиссаре М.Л. Одишария):
Схема боя по обороне станции Реста.
Абзац, в котором речь идёт о полковом комиссаре М.Л. Одишария.Под номером «12» – имя и адрес проживания капитана в отставке Ивана Андреевича Клепинского. Это со страниц изданного в 1981 года в Саратове типографским способом «Списка ветеранов 148 Черниговской Краснознамённой ордена Суворова стрелковой дивизии»:
Ветеран 148 сд Иван Петрович Варламов (на первом из снимков он – как младший командир-срочник, а на втором – как старший техника-лейтенант запаса) и сканы со страниц его письма мне от 23 октября 1985 года (повествования о полковом комиссаре М.Л. Одишария – на 3-й и 4-й страницах):
Сканы со страниц письма Анна Петровна Смирновой-Клепинской в мой адрес от 25 ноября 1985 года:
Протокол допроса советского военнопленного в лице военкома 148-й стрелковой (впоследствии – Черниговская Краснознамённая ордена Суворова) дивизии полкового комиссара Мириана Левановича Одишарии 3 августа 1941 года подразделением «Ic» Абвера 3-й танковой дивизии вермахта: «Допрос пленённого 2.8.41 Одишария Михаила, военного комиссара 148 стрел. див. (в ранге полковника), 1902 года рождения.
1). 26.6.41 были переброшены первые части 148-й стрел. див., а 7.7.41 были переброшены последние части дивизии, включая и штаб дивизии.
Отход дивизии с 496 сп, 507 сп, 654 сп, 532 ап и 326 ап (около 80 % – резервисты).
Место дислокации дивизии в мирное время: лагерь Татищева, Саратовская область, Волга, приблизительно 25 военных эшелонов.
25 % личного состава было вооружено, остальные частично получили вооружение позже в других местах, а частично вообще не получили.
2). Он не знает, брала ли его дивизия немецких пленных.
3). За то короткое время, что он находился здесь, штаб не имел полного контроля над полками, поскольку они были развернуты сразу после прибытия и частично находились под командованием других дивизий. Даже 1 августа штаб дивизии не знал, где находятся его подразделения.
В поисках своих войск, до которых не дошли приказы штаба дивизии, они «были застигнуты врасплох немецкой атакой 1 августа, в результате чего, он попал в плен».
Его образование:
- 8 лет – годы обучения в средней школе;
- солдат. Военное училище;
- политическая военная академия, затем распределение в войска.
Для дивизионного командования – первый офицер генерального штаба Понтов».
в дате допроса – откровенная ошибка, но «механическая» или же преднамеренная – остаётся только гадать. На это (то есть на факт ошибки) указывают:
- показания М.Л. Одишария в отношении того, что работники управления дивизии «были застигнуты врасплох немецкой атакой 1 августа, в результате чего, он попал в плен»;
- запись во фронтовом дневнике бывшего военного врача 2-го взвода 522-й санитарной роты 3-й танковой дивизии вермахта Dr. Hermann Türk/Германа Тюрка, которую он в свою очередь приводит в своей изданной в ФРГ в 2015 году книге военных мемуаров. И он же, кроме того, датировал 2 августа 1941 года два снимка, на которых запечатлён пленённый гитлеровцами полковой комиссар М.Л. Одишария и плюс указал вдобавок место фотосъёмки – приграничная к России белорусская деревня Звенчатка;
- 3-я танковая дивизия вермахта именно 2 августа 1941 года находилась на отдыхе в озвученной выше Звенчатке и её окрестностях. А в ночь со 2 на 3 августа 1941 года убыла по Варшавскому шоссе в район Рославля с задачей сменить отводившуюся на суточный отдых 4-ю танковую дивизию вермахта…
Юрий РЖЕВЦЕВ.
От Гурама Одишария, племянника полкового комиссара М.Л. Одишария:- Дорогой, Юрий, спасибо за эту информацию! Я веду писательское расследование жизни моего родного дяди Мириана Левановича Одишария. Мои друзья (директор тбилисского архива и др.) связались со своими польскими коллегами, но в связи с Замостьем они ничего не обнаружили, но посоветовали обратиться в нескольких германских архивах (прислали два адреса). Я послал им запрос. В настоящее время жду ответа. Как мне сказали, данные польского шталага, по всей вероятности, должны храниться в соответствующих архивах Германии. Как только получу какую-нибудь информацию, сообщу. Для меня очень важно найти правдивые информации. Дорогой Юрий, я надеюсь на вашу помощь если мне понадобится Ваши советы. С наилучшими пожеланиями.
Мой ответ:- Гурам, само собой, что архив лагеря «Замостье» шталага-325 искать в Польше бессмысленно! Уцелевшие фрагменты этого архива, вероятней всего, разбросаны по российским (ГАРФ и РГВА), американским (в том числе, очевидно, в NARA) и немецким архивах. Сложность поиска в отношении лагеря «Замостье» ещё и в том, что последний использовался нацистами как пересыльный лагерь для пленённых советских офицеров. При этом высокопоставленных пленников чаще всего отсюда этапировали в Баварию – в лагеря XIII («Нюрнберг») военного округа вермахта.
Необходимо, кроме того, иметь ввиду, что в случае разоблачения М.Л. Одишария лагерной администрацией как кадрового политработника Красной Армии, его должны были лишь статуса военнопленного с обязательной передачей после этого в застенки гестапо, откуда таких узников уже отправляли на умерщвление в концлагеря СС. Но, правда, имели место и исключения. Так, в частности, в 1942 году в офлаге-62, который дислоцировался на полигоне вермахта «Хаммельбург», что в окрестностях баварского города Вюрцбург, были расстреляны (а тела казнённых затем сожжены) несколько десятков несломленных духом советских офицеров. В связи с этим Вам необходимо сделать запросы в адрес администраций мемориальных комплексов всех концлагерей СС (но только не путайте эти лагеря с лагерями для военнопленных!). Как правило, базы персонального учёта узников концлагерей СС сохранились и находятся в распоряжении администраций соответствующих администраций мемориальных комплексов. И, кроме того, отыщите исследователей, которые занимаются расследованием массовой казни советских офицеров на полигоне вермахта «Хаммельбург» (с их слов несколько лет назад «Комсомольская правда» писала о том ужасном злодеянии нацистов)…
