Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда
Войти

[Москвин Александр Вячеславович]

1-й батальон 252-го полка конвойных войск НКВД СССР 17 июля 1941 года участвовал в обороне г. Смоленска, вывел из строя 10 танков, сбил 3 немецких самолёта...

[Sobkor]

Умерший в 2006 году в Калининграде бывший заместитель начальника Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР Ф.И. Тоняев в своих устных воспоминаниях всё время акцентировал внимание на том, что в течение всего дня 15 июля 1941 года командование школы безуспешно пыталось связаться и со штабом Западного фронта, и с обкомом партии: телефонная связь не работала, а бессчётно посланные в Красный Бор (там находились и штаб фронта, и обком) делегаты связи назад не возвратились.
Похоже, что «верхи» попросту бросили Смоленский гарнизон внутренних дел на произвол судьбы. А ведь при правильной организации обороны даже силами энкэвэдэшников можно было бы предотвратить падение Смоленска в ночь с 15 на 16 июля.
К тому же вечером 15-го в Смоленск вошла лишь бронеколонна разведки противника. Дойдя до площади Смирнова и будучи здесь обстрелянной «ястребками» да одним танком Т-26, труслива повернула назад. Правда, при этом подбив тот самый Т-26 и обратив в бегство ястребков. Те, удирая, даже свой единственный пулемёт бросили...
И до утра 16-го в левобережной части города немцев не было, однако наши с испугу незадолго до рассвета взорвали мосты через Днепр, перечеркнув тем самым всякую возможность для себя оборонять город...
Несколько лет назад многоуважаемый историк спецслужб Сергей Леонидович Чекунов предоставил мне информацию в отношении подразделений войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений, которые по состоянию на лето 1941 года несли боевую службу по ветке Смоленск – Рославль: «В районе Рославля дислоцировались два подразделения частей войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений:
- 2-я рота 1-го батальона 76-го полка, которая охраняла направление Смоленск – Брянск;
- 5-я рота 2-го батальона 73-го полка, которая охраняла направление от Могилёва на восток.
Расположение гарнизонов этих подразделений мне известны. Но в районе непосредственно Рославля ничего не было.
2-я рота 1-го батальона 76-го полка:
- мост на Днепре в Смоленске;
- мост на Хмаре в районе Починка».
Таким образом, Шейновский мост в Смоленске охранялся гарнизоном от 2-й стрелковой роты 1-го стрелкового батальона 76-го стрелкового полка 3-й стрелковой дивизии войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений…

Начальник Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР старший лейтенант милиции (равно армейскому майору) Фёдор Иванович Михайлов. Погиб вечером 15 июля 1941 года во дворе возглавляемой школы, угодив под пулемётный огонь въехавшего в арку здания школы немецкого танка. На представленном фото Ф.И. Михайлов ещё с должностными знаками различия:

Удостоверение «ястребка», выданное 3 июля 1941 году УНКВД по Смоленской области жителю Смоленска Е.И. Сапожкову. Оригинал хранится в Федеральном государственном бюджетном учреждении культуры «Смоленский государственный музей-заповедник»: номер в Госкаталоге – 6350228, номер по ГИК (КП) – СОМ 22301.

Подполковник Пётр Романович Верещагин как командир 105-го пограничного полка войск НКВД СССР 15 июля 1941 года проявил смелость и решительность в организации обороны города Смоленска. Это строки из Наградного листа.

Автор представляемой ниже энциклопедической статьи – член общества некрополистов из Смоленска Сергей СЕМЁНОВ:

ИЛЬИН Павел Яковлевич (1900-1968), ветеран органов внутренних дел, полковник милиции в отставке.
Родился 11 ноября 1900 года в деревне Березниково Зубцовского района Тверской области. Окончил начальную школу. С весны 1914 года работал «мальчиком» в булочной лавке у своего дяди в Петрограде, разносил по городу хлеб и булки. Во время Октябрьской революции стоял в охране Дворцового моста, был очевидцем штурма Зимнего дворца.
Вернувшись на родину, первоначально работал в отцовском хозяйстве. В 1919 году впервые столкнулся с преступлением – когда один из домов в Березниково был ограблен цыганами, Ильин с друзьями сумел догнать их и вернуть похищенное имущество хозяевам. В декабре 1919 года он пошёл на службу в милицию Тверской губернии, служил в отряде по борьбе с бандитизмом, не считаясь с личным временем, активно работал по ликвидации преступных группировок.
В 1931 году был переведён в Управление Рабоче-Крестьянской милиции (УРКМ) по Западной области на должность оперуполномоченного. В 1932-1935 годах был старшим оперуполномоченным УРКМ, в 1935-1937 годах – оперуполномоченным уголовного розыска, в 1937 году – начальником отделения уголовного розыска.
С 1937 года Ильин занимал должность заместителя начальника отдела уголовного розыска УНКВД по Смоленской области. Руководил операциями по ликвидации более 25 бандитских группировок на территории Смоленщины, в том числе банд Смирнова-Боброва, Казакова, Писарева-Кузнецова. В 1937 году стал первым из смоленских милиционеров, удостоенных ордена «Знак Почёта». Награду ему вручил в Московском Кремле лично Председатель ВЦИК Михаил Иванович Калинин.
В 1940 году – на ответственной работе в Прибалтике.
В ноябре 1940 года назначен начальником Отдела уголовного розыска Управления милиции УНКВД по Смоленской области.
Вечером 15 июня 1941 года, когда в город вошли немецкие танки, находился в здании Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР. В группе сослуживцев пешком вышел из Смоленска.
Впоследствии – в течение двух лет рядах псковских партизан.
После окончания войны продолжил службу в органах внутренних дел. Занимал должность начальника Великолукского РОВД, в начале 1950-х годов вернулся в УВД Смоленского облисполкома. В 1954 году вышел в отставку в звании полковника милиции. Находясь на пенсии, занимался общественной деятельностью, руководил добровольными народными дружинами, неоднократно как ценный специалист привлекался к расследованию сложных уголовных дел.
Кавалер двух орденов Ленина, двух орденов Красного Знамени, ордена «Знак Почёта» (17.11.1937), ряда медалей, а также нагрудного знака «Почётный работник Рабоче-Крестьянской милиции» (11.03.1936).
Умер 20 ноября 1968 года. Похоронен на Аллеи Почёта Нового кладбища города Смоленска: его могила здесь первая по счёту после официального открытия данной Аллеи осенью 1968 года.

Могила безымянного защитника Смоленска. Фото сделано кем-то из военнослужащих вермахта.

Теперь, наконец-то, разобрался, что это за мост у Шейновки! Теперь уверен, что это через него ушли в полдень 16 июля на правый берег остатки СМОШМ.
По утверждению Ф.И. Тоняева, на мосту стоял один единственный часовой. Он и оставался на своём посту, когда к мосту уже двигались немецкие танки.
Однако расположение того моста практически исключает его использование для нужд московской ветки: вкруголя – всё равно в Колодню!..
По свидетельствам Ф.И. Тоняева вырисовывается такая картина: к утру 16-го по глубокому оврагу, который окаймляет Смоленск полукругом со стороны Рославльского шоссе (сегодня он уже во многом «снесён» и застроен) руководимый им отряд СМОШМ и сотрудников областного УНКВД вышел к Днепру. Это было где-то прямо напротив станции Колодня. С левого берега было видно, что станция разрушена бомбёжками
Тут же на берегу наткнулись на полевой аэродром с «кукурузниками». Авиаторы не рекомендовали держать путь на Колодню, ибо ту, по их словам, немцы нещадно бомбят и, вчера, например, разнесли-де на ней в хлам поезд с людьми. Они же подсказали, что по соседству расположены совхоз УНКВД и жд мост. «Совхоз УНКВД» это в данном контексте, полагаю, что-то типа сельской колонии-поселения, ибо гражданского населения там не было.
Милиционеры пошли туда. Совхоз оказался брошенным, при этом амбары ломились от съестного: бочки с мёдом, окорока и т.д.
Отряд до сыта наелся.
Встретили только одно человека. Это был отпущенный якобы лагерным начальством на волю зэк. Он вёл под уздцы пойманную где-то в полях лошадь. Собирался на ней верхом добираться до отчего дома. Он пояснил, что совхоз накануне распущен вместе с зэка.
В конторе совхоза стоял телефон, но уже не работающий.
С окраины совхоза был виден жд мост. Утомлённые ночным переходом и чувством избыточной сытости милиционеры упали спасть на берегу Днепра среди одиночных берёз.
Ф.И. Тоняев проснулся от топота ног. Через него на бегу перепрыгивали его же товарищи. Они стремглав неслись к мосту.
Посмотрел в противоположную сторону, а с юга по дороге в клубах пыли мчат немецкие танки. Он и сам теперь ноги в руки и к мосту. Часовой поначалу преградил путь, но Тоняев показал документы и разъяснил, кто они и откуда. Часовой всех пропустил, но сам остался на посту...

Для меня это особенно интересно. Телефонная связь в подобных местах (богом забытой глухомани, на уровнях ниже райцентров) обычно не нарушалась диверсантами, так как она не имела особенно важного значения, и такое (что не работала телефонная связь) бывало, как ни странно это может показаться, исключением, а не правилом.

Да какая же это глухомань, побойтесь Бога! Околица Смоленска, а ныне здесь жилые массивы и ТЭЦ.
В конторе совхоза, по словам Ф.И. Тоняева, стоял телефон от городской АТС. А телефоны в Смоленске были отключены ещё, как минимум, с утра 15-го. Скорей всего, на сей счёт было распоряжение обкома...

С ФИГа, из уст костика-говнюка: «…Фотография спустя немногим более полусуток самым загадочным образом «откопировалась» у «наших партнёров» в «VIII-Форум Особого Назначения: спецслужбы, правоохранительные и пенитенциарные структуры / Войска правопорядка и безопасности в боевых операциях / Re: Смоленский гарнизон внутренних дел в боях по обороне Смоленска».
Тамошний «усечённо-глубокомысленный» вариант моей подписи гласит: «Могила безымянного защитника Смоленска. Фото сделано кем-то из военнослужащих вермахта».
Тот, кто разместил данное фото в указанном разделе, очевидно, смог на «превьюшке» фотографии 75-летней давности сквозь могильный холм разобрать, что под ним похоронен именно военнослужащий «Смоленского гарнизона внутренних дел»... Высочайший профессионализм – иначе и не скажешь...».
Ну и тупой же костик-говнюк, мало того, что ворюга и вообще мерзавец по жизни! А тупой потому, что выше идёт повествование о Шейновском железнодорожном мосте, который охранялся в Смоленске гарнизоном от 2-й роты 1-го батальона 76-го стрелкового полка войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений.
Если на немецком фото запечатлён именно Шейновский мост, то велика вероятность, что та могила кого-то из «васильковых фуражек»!
Костику-говнюку, ой, как хочется выглядеть со стороны умным, но вот только не можется, увы: опять тупость выдал на-гора, поскольку по жизни туповат, однако! И на сей раз ляп ляпнул в отношении смоленской Шейновки. Да, по логике, в этом топониме буквы «й» не должно быть, поскольку он происходит от фамилии воеводы Михаила Борисовича Шеина. Но местный народец ещё в стародавние времена рассудил по-своему, и все минувшие несколько веков это всё-таки Шейновка, а не Шеиновка. А вот она на современной военной карте: http://www.etomesto.ru/map-genshtab_n36-a/?x=32.105667&y=54.802475
А что касается НКВД, то все крупные железнодорожные мосты до 1951 года находились под охраной именно соответствующих войск НКВД-МВД СССР! Так что, как не крути, а то самое фото – идеальная иллюстрация к драме гарнизона по охране Шейновского моста!

К вопросу о Шейновском мосте.
Итак, из «Обзора оперативно-боевой деятельности 76-го полка войск НКВД по состоянию с 13.07.41 по 20.07.41»: «15 июля в 19.20 по распоряжению начальника штаба тыла Западного направления штаб и находящиеся подразделения отошли со Смоленска на Вязьму.
До отхода из Смоленска подразделения выполняли следующие задания штаба тыла Западного направления:
1. Составом истребительной группы в 90 человек охранялись подступы к Смоленску. Действиями истребительной группы руководил ст. лейтенант Залозный.
2. 7-й стр. ротой в составе 130 чел. и хим. взводом в составе 25 чел. под руководством ст. лейтенанта Сушко охранялись подступы к Смоленску со стороны гор. Красный с той же задачей, что и у ст. лейтенанта Залозного».
Согласно приказу по 76-му полку войск НКВД по ОЖДС № 001 от 05.07.1941 года, комбатом 2-го батальона со штабом в Смоленске был старший лейтенант И.И. Залозный.
Добавлю, что командиру первой роты полка старшему лейтенанту Сафонову было вменено паникерство и оставление имущества при эвакуации в Вязьму. А также отсутствие общего руководства («бросил своё подразделение»). Но отнюдь не оставление противнику моста.
За это Сафонов был 19 июля снят с должности и отдан под суд Военного трибунала.

Здание бывшей Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР в годы немецко-фашисткой оккупации.

Конец сентября 1943 года, только что освобождённый из-под немецко-фашисткой оккупации Смоленск, дом НКВД, разрушенный миной замедленного действия. Оригинал данного фото хранится в Областном государственном бюджетном учреждении культуры «Смоленский государственный музей-заповедник»: номер в Госкаталоге – 6358198, номер по ГИК (КП) – СОМ 14484/9.

Август 1941 года, вид на Свято-Успенский кафедральный собор Смоленска с борта самолёта люфтваффе.

[Sobkor]

1941 год, курсант Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР Василий Фёдорович Салмыгин.

Представляю первую часть письменных собственноручных воспоминаний бывшего курсанта Смоленской межобластной школы милиции, военного пенсионера майора в отставке Василия Фёдоровича Салмыгина.
Этот из его писем в мой адрес и в адрес Ф.И. Тоняева. Их датировка – 31 января 2000 года, а также 27 апреля, 20 августа и 20 ноября 2001 года. Обратный адрес: 620087, город Екатеринбург, улица Олега Кошевого, 36, квартира… Я всё важное склеил по принципу литературной записи. Итак:
- На службу в органы внутренних дел я поступил в 1939 году по рекомендации Отдела кадров УНКВД по Смоленской области. Я как раз в это время возвратился из рядов Красной Армии, а точнее – со срочной службы, которую проходил в войсках НКВД СССР. В общем, проблем никаких не возникло. Первая моя должность здесь – курсант Смоленской межобластной школы милиции.
Дальше – двухлетняя учёба. Но в связи с началом войны выпуска с одновременным производством в офицеры милиции не состоялось.
С началом войны все курсанты ежедневно несли патрульную службу в городе. Патрули были парными. В них назначались даже девушки-слушательницы.
В ночное время в обязанности патрульным вменялось выявление и задержание вражеских диверсантов, которые из ракетниц производили целеуказания вражеским бомбардировщикам.
Курсантское подразделение, в которое я входил, к каким-либо фортификационным работам в Смоленске или на его окраинах не привлекалось.
4 июля 1941 года я в группе из одиннадцати курсантов был послан для несения караульной службы по охране Смоленского льнокомбината.
Расположились на втором этаже одного из производственных зданий. Там оказалось подходящее под «караулку» помещение.
В 23.35 над городом появились немецкие бомбардировщики. Их целью и стал льнокомбинат. Разрывы бомб застали нас за ужином. Тут же погас свет. В темноте бросились к выходу. Вдруг очередной взрыв и первая безвозвратная потеря – осколком был убит курсант Дудников.
Когда выбежали на улицу, то устремились в палисадник, разбитый у проходной. Я бежал последним. Приближающейся вой летящей прямо на нас бомбы заставил броситься на землю. Взрыв накрыл меня слоем земли, пыли и щебёнки. В себя пришёл от стона. Протянул руку и нащупал рядом с собой раненого в спину курсанта Панфилова.
Уже после того, как вражеские стервятники улетели, нашли ещё одного раненого товарища. Он укрывался в нише под окном здания, но осколок всё равно достал, угодив в голову. К сожалению, фамилию этого курсанта за столько лет запамятовал.
Осмотрел себя: левая пола шинели и противогаз нещадно изрешечены осколками, а на мне – ни царапины. Повезло – одним словом…
Сплошной обороны Смоленска не было. По крайней мере, я не видел никаких войск Красной Армии.
В первой половине дня 15 июля 1941 года в стены школы поступила информация, что со стороны Рославля на Смоленск двигаются немецкие танки. На южную окраину города немедленно была направлена группа курсантов из четырнадцати человек, в том числе три девушки. Я оказался в её составе. Командовал нами курсант со знаками различия старшины. Фамилию его, к сожалению, уже не помню.
Наше вооружение – у каждого винтовка, один на всех ручной пулемёт и по бутылке с зажигательной смесью.
Задача – любой ценой остановить танки.
Когда прибыли на место, обнаружили с обеих сторон Рославльского шоссе уже кем-то отрытые огневые ячейки глубиной по пояс. Их и заняли. В случае реальной схватки с танками противника эти ячейки нас бы не спасли, но это было всё же лучше, чем их отсутствие: табельного шанцевого инструмента нам, курсантам-милиционерам, иметь ведь не полагалось. А без него, скажите, как окопаешься в чистом поле?!
Помню, над городом монотонно и ничего не опасаясь кружил вражеский самолёт-разведчик и, в том числе, регулярно над нами.
Девушек мы отправили в город выяснить обстановку. Вернувшись, доложили тревожное: руководство областного УНКВД город покинуло, у стен родной для нас всех школы милиции – фашистские танки. И эти танки ворвались в Смоленск откуда-то с запада…
Смысла занимать свои позиции уже не было никакого. Старший группы приказал организованно двигаться к Днепру. Однако стояло нам только подняться из ячеек, как тут же превратились в мишени для пулемётных очередей. Стреляли нам в спину. Из пятиэтажного здания, стоявшего где-то в полукилометре левее наших позиций, на возвышенности. В общем, мы у пулемётчика оказались, как на ладони. Благо рядышком пролегала поросшая кустарником лощина. В неё-то мы дружно и нырнули, спасаясь от пуль. Однако по маршруту нашего движения через считанные минуты стали вдруг рваться артиллерийские снаряды. Огонь вражеской батареи явно корректировался с самолёта-разведчика. Пришлось пуститься стремглав, чтобы преодолеть опасную зону. Повезло не всем: получил лёгкое осколочное ранение руки курсант Львов.
Перед сумерками вышли к железнодорожному мосту через Днепр, который находится на ветке Рославль – Смоленск. На мосту нас остановил часовой. После недолгой проверки документов он нас пропустил на спасительный правый берег.
Уже в темноте вышли к какой-то дороге, где сделали привал. В ходе него приняли решение держать путь в Вязьму…
До Вязьмы добираться выпало с немалыми трудностями. По дорогам двигались лишь ночами. Днём же – лесными тропинками. Это было единственным средством не угодить вдруг под массированные вражеские бомбёжки.
На третьи сутки пути вышли к Соловьёвой переправе. Ни моста, ни паромов не было. Из воды кое-где только торчали обломки свай. Машин в результате здесь скопилась тьма-тьмущая.
Едва стемнело, противник принялся сбрасывать на наши головы осветительные ракеты. Они опускались медленно на парашютиках. Это только усиливало всеобщую нервозность.
Где-то в полночь отыскали старшего на переправе – подполковника Красной Армии. Спрашиваем, как и где можно переправится, а он – а у меня-де приказ переправу оборонять: вот-вот немцы нападут. А потом: «Вы, смотрю, из НКВД. Такая форма лучше окрика отрезвляет и мобилизует. Прошу помочь мне в организации обороны». В общем, мы ответили согласием. Всю ночь организовывали шоферов на случай, если придётся отбиваться от гитлеровцев. Со своей задачей в целом справились. Однако утром пришла беда, от которой средств ни у кого из нас не было: внезапно появившиеся семь вражеских бомбардировщик превратили запрудье из автомашин в огненное месиво. От объятых племенем машин взрывались соседние. Кругом творился кромешный ад.
Ещё ночью девушек и одного парня мы отправили на поиски лодки. Они вернулись вскоре после бомбёжки. Порадовали: есть лодка!
Оказавшись на левом берегу Днепра, решили уйти подальше от столбовой дороги, чтобы вновь не угодить под бомбы. Однако уже вскоре уткнулись в большое болото. Жители местной деревеньки показывали рукой в сторону: дескать, лучше вам будет идти вкруголя. Но это «вкруголя», как выяснилось, расстоянием в 35 км. Подумали-подумали и пошли напролом. Где по воде (а она доходила до пояса), где перепрыгивая с кочки на кочку. Девушки утопили в болотном иле обувь. Поэтому в особо опасных местах приходилось их переносить на себе. А мы, парни, до кровавых мозолей потёрли ноги.
Сколько километров непроходимых топей преодолели – судить не берусь. А вот по времени на это ушло что-то около шести часов. Но на противоположном краю болота нас ждал нежданный и негаданный подарок: в грязи безнадёжно буксовал военно-санитарный автомобиль. Дружно налегли и в мгновение ока вызволили военных медиков из несчастья. За это они обработали наши раны, а девушкам под онучи отыскали какое-то сукно.
Солнце ещё стояло высоко и здравый смысл повелевал дождаться ночи и лишь затем продолжить путь. Но всё решили наши урчащие от голода желудки – пошли прямиком по открытой местности, ибо другой дороги не было. Нам повезло – добрались до Вязьмы без злоключений, а ведь рисковали жизнями…
В Вязьме Смоленская межобластная школа милиции собралась из таких вот мелких групп, как наша. Несколько дней нам дали отдохнуть и привести себя в порядок. А затем было распределение, но при этом первичных званий среднего начсостава никому не присвоили. Мы, теперь уже бывшие курсанты, по-прежнему оставались «нижними чинами»…
Меня распределили в отделение милиции Медынского района. Теперь это в современной Калужской области. Принял здесь должность участкового. За мной было закреплено четыре населённых пункта. Их объезжал на «табельной» верховой лошади. Но служить здесь мне выпало считанные недели…
Врезалась в память панорама жестоко пострадавшей от вражеских бомбёжек Медыни: кругом только закопчённые печные трубы. Одноэтажный деревянный город выгорел дотла. Уцелело от огня только единственное кирпичное здание – Дома Советов. Но вскоре и его не пощадили бомбы…
По ночам прочёсывали леса, вылавливая фашистских диверсантов. В ходе одной из таких чекистско-милицейских операций сильно простудился. И немудрено: на дворе уже ведь  стояло сырая холодная осень. Чтобы обогреть, меня вечером обессиленного привезли в какую-то деревню, ибо в Медыни, как я о том писал выше, искать приюта было бы бессмысленно. Деревня, если мне не изменяет память, называлась Кременск или что-то созвучное тому.
К утру, благодаря заботливому уходу хозяев, более-менее оклемался от недуга. А в полдень в той самой деревеньки в полном составе объявилось все районное начальство. Стоят, нервно курят, обсуждая что-то. Я присоединился. Новость услышал не из радостных: на пятки наступают прорвавшие наш фронт немцы.
Из справочной литературы известно, что Медынь под ударами вермахта пала 11 октября 1941 года. Значит, это и было в полдень 11 октября сорок первого…
Пока спорили да решили, как лучше поступить в создавшейся ситуации, а немцы уже тут как тут. Мы, завидев их колонну, едва успели убежать на ту сторону деревни, которая была отделена от остальной части оврагом с ручьём на дне. Немцы было хотели пуститься преследовать, но мы, совершая короткие перебежки в направлении оврага, сымитировали свою готовность к контратаке и это тут же охладило пыл противника.
Видимо, у гитлеровцев не было биноклей, а то наверняка разглядели бы, что им противостоит всего-то на всего горстка человек в пятнадцать одетых в полувоенно мужиков при трёх винтовках…
С первыми сумерками мы ушли на восток. Под утро достигли какого-то села. Сужу об этом по церкви. От усталости валились с ног. Требовалось поспать хотя бы пару часов. Легли в каменном доме, ранее, похоже, принадлежавшим местному православному батюшке: дом тот стоял впритык к храму.
Позаботились об охране – выставили посты. Однако охрана, как, видимо, и часовые из киноленты «Чапаев», врага прозевали. Сигнал тревоги подала хозяйка хаты, готовившая нам завтрак. Да было уже поздно: вскочили, а немцы вовсю уже ведут стрельбу по окнам нашего дома.
Выскочили на улицу через парадную дверь. Она была защищена от пуль углом дома. Убегали по дороге, которая вела в подмосковный город Верея. Поскольку я ещё не оправился от болезни, то быстро отстал от своих более резвых товарищей. Остался один на холоде, в незнакомой местности. Благо при мне была винтовка и это придавало некоторую уверенность в собственных силах.
Бредя на восток, повстречал советский разведывательный броневичок. Его командир, узнав от меня об утреннем злоключении, заверил в ответ: «Мы им [то есть немцам] сейчас как следует всыпем». После чего броневик укатил в направлении того самого села. Иду дальше и внезапно оказываюсь в эпицентре огневой дуэли, разгоревшейся между нашими войсками и фашистами. Но кто оттуда стреляет не видно. Только пули густо свистят над головой. Едва выбрался из-под огня – берег широкой реки. Надо искать мост, чтобы переправиться. Пошёл вдоль берега. Вдруг на встречу немецкий мотоцикл с коляской. Оказалось разведка из трёх человек. Камнем падаю на землю, передёргивая при этом затвор винтовки: всё – готов принять свой последний смертный бой. Однако гитлеровцы, слава Богу, остановились, не доехав до меня пару десятков метров. Это позволило мне незамеченным шмыгнуть ужом в прибрежные кусты…
К ночи был в Вереи. Здесь повстречал начальника Медынской милиции. При нём находился ещё один наш товарищ-милиционер. Они оба были в той группе, которая ночевала в прицерковном доме. От них узнал, что почти вся наша группа тем же утром полегла в неравном бою. Мне, выходит, повезло, что невольно тогда отстал. «Вновь нарвались на германца. Многие из наших были убиты на месте. Остальные залегли в чистом поле. Я, расстреляв все патроны в нагане, уполз из-под огня по-пластунски, скинув по дороге верхнюю одежду, чтобы не мешала», – закончил своё печальное повествование мой милицейский начальник.
Утром все втроём ушли на Москву…
Странно, но в центральном аппарате союзного НКВД СССР, куда я прибыл после всех своих мытарств, мне отказали в новом назначении: не офицер ведь! Выдали лишь новый документ, удостоверяющий личность, да справку, подтверждающую факт моей двухлетней службы в органах внутренних дел. Отсюда прямиком в ближайший военкомат. Прошусь на фронт, но получаю отказ: нет московской прописки! Без неё, мол, имеют права призвать…
После некоторых скитаний по углам нашёл работу. Вскоре уже был поставлен и на воинский учёт. Военком включил меня в команду, которая предназначалась для направления на учёбу в военное училище. Но накануне назначенной даты прибытия меня вновь свалила простуда. Других разнарядок на учёбу в военкомате не было и меня по выздоровлению прямиком к месту формирования новой стрелковой дивизии.
Боевое крещение принял на Северо-Западном фронте. А жизнь там была весёлой: кто-то кого быстрей на мушку возьмёт – ты фрица или фриц – тебя... Мне опять повезло – находился в пекле, а ни царапинки…
В конце октября 1942 года из действующей армии был направлен в военное училище. По выпуску – офицер воздушно-десантных войск. В составе ВДВ командовал взводом и ротой. Службу закончил в 1956 году в должности начальника штаба десантного батальона и в воинском звании гвардии капитана.
Уволен в запас был в связи с пресловутым хрущёвским сокращением Вооружённых Сил.
Являюсь кавалером орденов Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды, а также многочисленных медалей, включая и медаль «За боевые заслуги»…
После войны я имел переписку только с одним из своих боевых товарищей по Смоленской межобластной школе милиции – близким другом-тёзкой Василием Лёгким. Он родом с Украины. После распределения в Вязьме попал в транспортную милицию и в ней – всю войны и долгие десятилетия ещё после. Дослужился здесь до звания майора милиции. Умер уже больше десяти лет назад [по состоянию на январь 2001 года].
Смоленск приезжал в последний раз в начале 1990-х. Был принят замполитом областного УВД. Посетил милицейский музей. Погулял по городу. Вспомнил молодость…

Литературная обработка Юрия РЖЕВЦЕВА.

1969 год, капитан запаса Василий Фёдорович Салмыгин.


2000 год, майор в отставке Василий Фёдорович Салмыгин.

[nestor]

О численности 252-го полка КВ во время Смоленской обороны: на 1 июля из 1216 списочного состава в наличии было весьма прилично - 827 чел. Т. е. в отсутствии, в т. ч. в командировках 389 чел.
Потом, с 15 по 19 июля, разбившись на мелкие группы, шли из Смоленска в Вязьму.
23 июля по списку 1224 чел., из них в непосредственном наличии 440 и 784 в отсутствии, из них 411 в командировках.
Из других документов следует, что 108 пропали без вести во время выхода из Смоленска в Вязьму (в подавляющем большинстве они, к слову, жители Смоленской области, в большинстве восточной части), трое попали в плен, четверо в госпиталя... Короче, всего безвозвратных потерь 120 чел. С учетом последних получаем минимальную наличную численность на 15 июля 600 чел. Максимум 800, но крайне вряд ли. В итоге оценочно 600-700.

Не совсем понял про вагоны и прочий подвижной состав. Немцы их в любом случае захватили бы целиком, ибо Смоленский железнодорожный узел был парализован бомбёжками. Это добро уцелело даже в ходе последующих многодневных боёв 16-й армии (1 ф) за жд вокзал, что видно по трофейным снимкам: пути забиты эшелонами с советскими танками...
Взрыв мостов через Днепр как раз и лишал немцев прямых и скорых путей к жд станции. Задачей вражеских диверсантов могла быть только одна - захватить мосты в целостности и сохранности...
А взорвали мосты наши сапёры. Они потом даже коллективно сфотографировались по этому поводу на память...

Станция Смоленск парализована НЕ БЫЛА. Парализовать значит блокировать выезд, взорвать или захватить пути. Последний эшелон благополучно убыл из города в 20 часов, благополучно переехал мост через Днепр и только в районе станции Колодня, что в четырех км по другую сторону реки остановился, так как дальнейшие пути оказались разрушенными артобстрелом. Ремонт путей занял немного часов, после чего поезд отправился на Ярцево. Проехав какое-то расстояние в том направлении, машинисты увидели, что дальнейший путь перекрыт немцами. Тогда резко двинули обратно, вернулись к Колодне и оттуда перевернули на Сухиничи. Далее проследовали без приключений.
Вы абсолютно правы в том, что немцам мосты нужны были в целости и сохранности. Поэтому именно имелись все реальные возможности спокойно увезти за ночь (оставалось 8 часов до 4 утра) на другой берег Днепра на отстой в Колодне и далее не один десяток эшелонов. Главным было, по ситуации, перевести за ночь на другой берег максимально возможное число эшелонов.
Но последний эшелон увез с собой всех машинистов, а в полночь мост был взорван.
22 июня - уже с самого начала войны поезда перестали ходить по расписанию. Сотни людей просиживали на Смоленском вокзале по нескольку суток, дожидаясь своего поезда, и, наконец, все-таки садились на другой.
23 июня в 22 час. Сталин подписывает для НКПС приказ об эвакуации.
24 июня - первая бомбардировка Смоленска.
25 июня. Последним из Минска ушел эшелон с ценностями банков Беларуси.
28-30 июня - непрерывные бомбежки Смоленска.
Ночь на 29 июня - наиболее мощный авианалет. Пожары продолжались с 0 до 12 час.
3 июля из находившихся на Западной дороге 5741 вагона с воинскими грузами 2520 были сосредоточены в Смоленском узле, где ежедневно выгружали по 40–45 оперативных эшелонов.
5 июля. Только за одни сутки на Оршанский ж. д. узел было сброшено 32 авиабомбы. Разрушения были огромные.
К 9 июля почти все предприятия Витебска были эвакуированы, вывезен весь по­движной состав.
9 июля в 12 часов из Витебска от­правлен на Смо­ленск последний эвакопоезд с остав­шимися работника­ми узла. Однако в районе станции Рудня часть железнодо­рожного участка бы­ла захвачена врагом, и Н.А. Макаров (начальник отделения движения Витебского узла) со своими подчинен­ными вынужден был добираться до Смо­ленска другими ви­дами транспорта и пешком.
10 июля. Из Смоленского УНКВД в пос. Катынь командируется отряд численностью 33 чел.
11 июля. Основные силы 16 армии под командованием Лукина (части 57 танковой дивизии) начинают сосредоточиваться западнее - в районе Красный-Гусино - и северо-западнее города, на линии Катынь-Куприно-Каспля-Демидов.
К вечеру 11 июля южнее Орши части 2-й немецкой танковой группы Гудериана захватили на восточном берегу Днепра плацдарм, с которого на следующий день повели наступление на Смоленск.
12 июля поступил приказ о подготовке Смоленска к обороне.
До 13 июля весь подвиж­ной состав из Орши успели отпра­вить в сторону Смоленска.
13 июля в 15 ча­сов паровозом Ов-4763 под управлением маши­ниста Доронина был от­правлен последний по­езд из Орши с остававшимися до последнего часа руководителями узла.
К 14 июля в системе обороны города находились следующие части:
– сводный стрелковый полк двухбатальонного состава из числа отмобилизованного личного состава – около 2 тыс. человек;
– маршевый батальон из 39-го запасного стрелкового полка – около 1200 человек;
– 8-й отдельный батальон обслуживания станции снабжения – 754 человека;
– сводный отряд 159-го стрелкового полка – около 150 человек;
– отряды милиции и НКВД – численность не установлена;
– 10-й понтонно-мостовой батальон – 793 человека при 30 винтовках;
– батальон регулирования – 276 человек;
– 4-й автобатальон – 657 человек.
Всего личного состава насчитывалось до 6500 человек, из них непосредственно в районе позиций около 2500 человек.
14 июля. Оккупирован город Рудня.
Уже с утра 15 июля в Смоленске шла непрерывная орудийная стрельба.
15 июля 7-я немецкая танковая дивизия достигла автострады восточнее Смоленска в районе «Ульхова слобода», но войска 2-й танковой группы и 4-й армии, действовавшие с юга, запаздывали и не смогли закрыть брешь.
15 июля танки противника перерезали автомагистраль Москва-Минск в 15 км западнее Ярцева, и три армии — 16, 19 и 20-я — оказались полуокруженными. Подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия в Смоленск прекратился.
15 июля немцы заняли Соловьеву переправу и вышли к Ельне.
Во время рейса из Смоленска в Вязьму на станции Присельская машинисту Б. Болотину сообщили: близ Ярцева выброшен десант. Болотин решил прорваться. Мимо десанта гитлеровцев он проскочил на полном ходу. Но вскоре увидел, что впереди путь загроможден разбитыми вагонами. Ловушка. Тогда машинист с болью в сердце подорвал паровоз и стал пробираться к Вязьме.
15 июля - во второй половине дня к Смоленску прорвалась группа немецких мотоциклистов. Она была отброшена с потерями.
Смоленские железнодорожники покидали город, когда бои шли уже на его окраинах. А начальник станции Смоленск-Центральный Г. В. Васильев и другие железнодорожники уезжали последним поездом. Перед станцией Колодня вражеская артиллерия разрушила пути, и отправленные ранее поезда выстроились друг за другом.
С вечера 15 июля до полудня 16 июля. Близ станции Колодня люди убирали искореженный металл, ремонтировали пути, чтобы до рассвета восстановить движение. Часть поездов отправили к Москве по главному ходу, но вскоре он оказался перерезанным. Оставшиеся эшелоны были направлены через Ельню, Спас-Деменск и далее через Сухиничи на Тулу.
15 июля около 16 часов передовым частям группы Гудериана удалось быстро сбить части 16 А с рубежа Хохлово, Красногорка, а затем и части смоленского гарнизона, оборонявшего рубеж Верхнеясенная, Алексино, Вишенная и к исходу дня занять южную часть Смоленска.
15 июля 17 час. К городу подошли основные силы 29-й моторизованной дивизии (из 47 мк, 2 тг, прорвавшейся на стыке 13-й и 20-й армий) и развернувшись в боевой порядок начали наступление на город с 3-х сторон - вдоль Рославльского, Киевского и Краснинского шоссе. Наиболее ожесточенные бои произошли возле техникума физической культуры, дома специалистов (Киевское ш.), гарнизонной пекарни (Краснинское ш.), около моста через Днепр, на пл. Смирнова. Под давлением значительно превосходящих сил противника защитники города с боями отошли к Днепру. В районе костела, у здания Красноармейского райкома партии, в парке бои продолжались до поздней ночи.
15 июля в 20.00 немцы с боями вошли в центральную часть Смоленска.
15 июля в 21 час немцы появились со стороны Рославльского шоссе. Наступающая пехота, поддерживаемая танками и минометным огнем, постепенно выбивала из каждого дома бесстрашных защитников родного города. Отряды с боем отступали к площади Смирнова, где вновь остановились и задержали противника.
15 июля поздний вечер, до полуночи: части смоленского гарнизона отошли в район Колодни и заняли оборону (это восточнее города). Штаб гарнизона и горком ВКП(б) расположился в п. Гедионовка. Этот район обороняют подразделения 343-го стрелкового полка и 240-го гаубичного полка из состава 38-й СД, ночью разгрузившиеся на станции Колодня.
15 июля в 24.00 взорван новый мост через Днепр.
16 июля в 2-3.00 взорван старый мост, однако имеются отдельные сведения, что не был разрушен железнодорожный мост в Шейновке (сейчас его уже не существует), которым противник сразу же воспользовался: переправился с танками и артиллерией в заднепровье и начал наступление вдоль Днепра в направление вокзала.
16 июля на рассвете противник форсировал Днепр в районе Колхозной площади и Рачевки. Начались бои за северную часть города. Противник действовал силами 29-й моторизированной дивизий и части подразделений дивизии СС Рейх, днем, с ходу, введены в бой части 137-я моторизованной дивизии.
16 июля в 4 часа утра немецкие моторизированные части вошли в город.
16-18 июля. Немцами временно оккупировано Ярцево.
В течение 16 июля гитлеровцы сумели переправиться на северный берег Днепра и овладеть городом на 90%. Нашими войсками продолжала удерживаться лишь его северная окраина. Командующий 16-й армией М.Ф.Лукин подчиняет себе 129-ю СД 19-й армии, совершающую марш на соединение с основными силами армии и ставит задачу выбить противника из северной части города. Дивизия с марша вступает в бой и выбивает противника из района авиационного завода и гарнизонного госпиталя (это северная окраина города). Однако противник успел переправить через Днепр артиллерию и минометы, ввел в действие штурмовую авиацию. Наши войска отошли на исходные позиции.
Наши части были практически разделены на две группы - западную (район вокзала, завода Калинина, Красный бор) и восточную (Садки, Гедионовка, Ситники, Колодня).
19 июля город Ельня был взят противником в течение скоротечного боя.
20 июля в 5:30 части 34-го ск штыковой атакой выбили врага из района ст. Сортировочная и захватили мост через Днепр у д. Шейновка.
20 июля бойцы 127-й и 158-й стрелковых дивизий переправились на левый берег Днепра и завязали бои с противником, освободили часть города Смоленска, но закрепиться на захваченных рубежах не смогли.
21 июля немецкая 29ПД удерживает Смоленск, несмотря на сильные атаки противника. 18 танковая дивизия заканчивает очищение южного берега Днепра в районе южнее Гусино и в ходе боев уничтожила 83 танка.
22 июля советские войска, окруженные в районе Смоленска, по-прежнему оказывают упорное сопротивление и предпринимают попытки захватить Смоленск и прорваться на восток.
24 июля советские войска, находящиеся в окружении в районе Смоленска и Могилева, по-прежнему оказывают упорное сопротивление.
25 июля 137-я моторизованная дивизия вермахта полностью сменила 29-ю, которую отправили на переформирование.
25 июля создано Смоленское городское управление (управа) в составе из 6-ти человек.
26 июля германские войска смогли закрыть котел.
К 27 июля северная часть Смоленска (Заднепровье) была полностью очищена от немецких войск.
28 июля дивизией Городнянского и присоединившимися к ней частями 46-й и 152-й стрелковых дивизий была очищена вся правобережная часть Смоленска.
29 июля командывание 16-й и 20-й армий приняло решение об отходе войск из города. В течение дня из города были выедены сначала 152-я, затем 129-я сд.
Только в ночь на 29 июля последние подразделения 16-й армии вышли из Смоленска. За все время боев с 9 июля 16-я армия получила всего 2 тыс. человек пополнения.
31 июля зажатые в смоленском котле советские части оказывают упорное сопротивление наступающим 8-у и 5-у армейским корпусам и продолжают вести контратаки крупными силами при поддержке артиллерии и танков. На участке 5-й дивизии эти контратаки были настолько сильны, что приостановили наступление дивизии.
1 августа. Телеграмма-донесение штаба 46 танкового корпуса командиру 2-й германской танковой группы: «В районе ельнинского плацдарма идут непрекращающиеся бои. Боеспособность корпуса, особенно дивизий СС и пехотного пока «Великая Германия» ежедневно уменьшается настолько, что их дальнейшее боевое использование вызывает серьезные сомнения.
5 августа. Бои под Смоленском окончены. Число пленных и военных трофеев за 4-5.08. 1941 в этом бою увеличились до:
25575 пленных;
301 танк;
184 орудия;
4 самолета.
Таким образом, теперь военные трофеи за период боев на Днепре и Зап. Двине и боев под Смоленском достигли следующих цифр:
309110 пленных;
3205 танков;
3000 орудий;
341 самолет
Из этого количества военных трофеев, на военные трофеи, подсчитанные за период боев у Рославля (с 1.08.), приходится:
16000 пленных;
159 танков;
95 орудий;
4 самолета.
Количество трофеев растет.
13 августа. Сводка Информбюро: "Несколько дней назад наши войска оставили гор. Смоленск..."
С 19 августа 46-й танковый корпус вермахта начинает выводиться на отдых с ельнинского платцдарма и заменяться пехотными частями.
Хронику можно критиковать, коррективать, но хроника это хроника - расположение событий в хронологической последовательности.
Из которой я делаю логические выводы, и более ничего.
Прошу не яриться на формулировки, они на совести авторов. Можно фильтровать. Главное - время и место событий, а не их оценки.
Еще обращаю внимание на историю с шейновским мостом 16 июля.

Из донесений штаба 26-й железнодорожной бригады, которая осуществляла заграждения на центральном участке Западного фронта, следует, что Оршанский железнодорожный узел был подорван в ночь на 13 июля 1941 года, станции Осиновка, Гусино и примыкавшие к ним перегоны — 18 и 19 июля, станция Катынь — 24 июля, станции Красный Бор, Смоленск, Духовская, Кардымово — 27 июля 1941 года{1181}. Наряду с минированием мостов и других сооружений осуществлялась эвакуация пути, подвижного состава, станционного оборудования. http://militera.lib.ru/h/zheleznodorozhnye..._rossii/21.html
1181 ЦАМО, ф. 208, оп. 2557, д. 20, л. д. 17, 47.

Управление внутренних дел Смоленской области
ИСТОРИЯ СМОЛЕНСКОЙ МИЛИЦИИ 
Солдатский подвиг милиции
(1941-1945)
Смоленск
2000
КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
http://uvd.smolensk.ru/history/book.htm

Хаупт В. Сражения группы армий «Центр». — М.: Яуза, Эксмо, 2006
Смоленск (11 июля - 10 августа) [50]
http://militera.lib.ru/h/haupt_w/03.html

"До 1 сентября 1941г. была произведена ликвидация и эвакуация следующих подразделений, входящих в ОИТК УНКВД по Смоленской области: промышленной ИТК-2, сельскохозяйственной ИТК-4, общественно-массовых работ ИТК-6, пересыльного пункта и 12 инспекций исправительных работ. Содержащиеся в них заключенные в численности 4236 человек в значительной своей части (2430) были направлены в лагеря НКВД городов Караганда и Актюбинск, а остальные - 1806 человек на основании Указа правительства были освобождены досрочно". Источник: http://www.smolufsin.ru/main/001.htm

Самый сжатый очерк истории обороны Смоленска со Смолбатла (Андерсон): "Понятно что никакой героической обороны небыло.Немцы взяли Смоленск практически без боя.Но тогда рассказывать об этом - подписать себе смертный приговор.Вот и доносил Лукин в Ставку что его нп в Смолонске а по факту было около мотеля в 10 км от города.Да отступавшие от Витебска части РККА пытались взять заднепровие обратно,их бросали в атаки несмотря на то что 16 и 19 армии уже были в окружение и немцы сидели в Ельне и под Ярцево,и взяли Соловьеву переправу.Бой в заднепровье продолжавшиеся до 27 июля полностью обескровили дивизии 16 и 19 армии но непривели к каким либо результатам.Зато ставка введенная в заблуждение сообщениями о том что Смоленск в наших руках кинула на прорыв к городу со стороны Рославля войска которые нужны были в обороне.Немцы вышли в тыл этой группировке и уничтожили ее в районе между Стодолищем и Починком. Героическая оборона Смоленска на самом деле миф с которым не как не хотят расстатся.Миф родился когда городу выбивали звание "город герой" и теперь это "офицыальная правда". http://smolbattle.ru/index.php?showtopic=42&st=108&#entry102772

1940 г., 20 марта
Дислокация тюрем по регионам и численность заключенных в них: в Смоленске - 3394, Велиже - 129, Вязьме - 881, Рословле - 299, Медыне - 303, Сухиничах - 374, Демидове - 145. Всего в 7 тюрьмах области отбывало наказание 5525 человек. http://www.ruslib.com/PRAWO/timofeew.txt_Piece40.8

Во время взятия Смоленска германские войска, в числе прочих документов, захватили «Списки интернированных в Козельском лагере», присланных в распоряжение УНКВД по Смоленской области. Более того, они активно использовались в процессе идентификации эксгумированных в катынском лесу трупов. Об этом свидетельствует переписка министерства пропаганды Рейха с Германским Красным крестом. Например, 23 июня 1943 г. из этого министерства в адрес президиума ГКК было направлено письмо, в котором говорилось: «Вам высылаются обнаруженные в ГПУ Смоленска списки имен (имена на русском языке) для внимательного изучения с просьбой переслать находящиеся у Вас поименные списки установленных в Катыни жертв, имеющихся в обоих списках.

Офицер-кинолог 252-го полка конвойных войск НКВД СССР старший лейтенант Михаил Никифорович Гришин, награждённый постфактум за участие в обороне Смоленска: приказом по войскам Западного фронта № 0132 от 14 февраля 1942 года удостоен медали «За отвагу». Источник – ЦАМО: ф. 33, оп. 682524, д. 270, л. 415. http://podvignaroda.mil.ru/filter/filterimage?path=VS/452/033-0682524-0270%2B042-0048/00000567.jpg&id=47028261&id=47028261&id1=f031327fc220a0be5637d653d7c87078

[Sobkor]

Один из трёх советских танков – Т-26 образца 1933 года, – погибших вечером 15 июля 1941 года в момент, когда вместе со смоленскими «ястребками» на площади Смирнова преграли путь вперёд прорвавшемуся в город немецкому бронеотряду. В годы немецко-фашистской оккупации, как это видно на представленных трофейных снимках, немцы использовали его как дорожный указатель для своего автомобильного и гужевого транспорта.

           

[Aml]

Здравствуйте, уважаемый Юрий Петрович! Давно слежу за публикациями на Героико-патриотическом форуме России об участии Смоленского гарнизона внутренних дел в боях по обороне Смоленска. Несколько раз пытался зарегистрироваться там, но неудачно. Поэтому обращаюсь непосредственно к Вам. Итак, я занимаюсь сбором и анализом фотографий периода немейко-фашистской оккупации Смоленска, принимал участие в подготовке и издании фотоальбома «Смоленск в оккупации». У меня есть несколько фотографий, связанных с теми материалами, которые Вы размещаете на Форуме. Во-первых, это фотографии моста в Шейновке, датированные августом 1941 года (мост уже взорван). Во-вторых, фотографии трёх подбитых советских танков, которые участвовали в обороне южной части Смоленска 15 июля 1941 года (помимо известного танка T-26, сгоревшего на площади Смирнова). С этими танками пока непонятно: ни в каких известных документах их участие в уличных боях не зафиксировано, за исключением того, где упоминается обещание представителя 16-й армии (I ф) прислать четыре танка в помощь подразделениям 252-го полка конвойных войск НКВД СССР. Ну и, в-третьих, есть фотография самого начала боёв за Смоленск – выстрел немецкого реактивного миномёта в сторону областной больницы (это район Киевского шоссе на въезде в город). Бои там были только во второй половине дня 15 июля, самое начало штурма города. В принципе, фотографий оккупированного Смоленска очень много – несколько тысяч. Но тех, которые бы можно было отнести к периоду боёв за Смоленск, буквально с десяток… С уважением, Сергей Александрович Амелин.

Железнодорожный мост в Шейновке:
     

Местоположение трёх танков Т-26 (в том числе один огнемётный ОТ-130), погибших 15 июля 1941 года в ходе уличных боев в Смоленске:


Советские танки марки «Т-26», погибшие в уличных боях в Смоленске вечером 15 июля 1941 года:
     

15 июля 1941 года, немецкий химический миномёт Nebelwerfer обстреливает позиции тех защитников Смоленска, которые имели боевой задачей оборонять город со стороны Киевского шоссе:


Немецко-фашистские оккупанты вблизи южной окраины Смоленска (Рославльское шоссе):
           

Мой комментарий:
- Уважаемый Сергей Александрович, спасибо! Полагаю, что в отсутствие иных документальных свидетельств те четыре Т-26 (а один из них – явно что огнемётный!), которые погибли в уличных боях в Смоленске вечером 15 июля 1941 года, следует (хотя, конечно, и с оговорками) озвучивать, как экстренно брошенные на оборону города штабом 16-й армии (I ф). И это явно машины из 57-й танковой дивизии…

В какой-то мере понять, что происходило в районе Смоленска 15 и 16 июля 1941 года помогает понять схема, составленная штабом 16-й армии (I ф), оборонявшей Смоленск.
Из Журнала боевых действий 16-й армии (I ф) о ситуации на 13.00-15.00 15 июля 1941 года: «С утра 15.7 шел упорный бой в районе ХОХЛОВА и ГОРОХОВА, под сильным нажимом немцев, отряд стал откатываться назад. Что бы выправить положение Командующий 16 армией срочно высылает туда группу командиров во главе с нач. артиллерии армии.
Приезд на фронт командиров штаба, потом члена Военного совета дивизионного комиссара ЛОБАЧЕВА вдохновил бойцов сражаться до последнего, но силы были не равны, немцы продолжали наступать.
В это время был убит миной начальник артиллерии генерал-майор тов. ВЛАСОВ с одним командиром дивизиона. Отряд тов. БУНЯШИНА сражался до последнего, только с одной ротой оставшихся бойцов тов. БУНЯШИН отошел на сев. Берег р. ДНЕПР».
Теперь вернемся обратно на одни сутки назад. Запись сделана от лица капитана Ивана Фёдоровича Ковешникова, старшего помощника начальника 1-го (оперативное) отделения штарма-16: «14.7 я был послан командующим 16 А к начальнику гарнизона г. СМОЛЕНСК полковнику МАЛЫШЕВУ для сбора данных об обороне города. Из беседы с тов. МАЛЫШЕВЫМ стало известно, что оборонительные позиции были вынесены вперед за город в юго-зап. направлении на рубеж: НИЖ. ЯСЕННАЯ, свх. АЛЕКСАНДРОВСКОЕ, КИРП, ЯСЕННАЯ (карта 100000); и подвижные резервы были в районах: аэродрома, ЧЕРНУШКИ, НОВОСЕЛКИ. Все это было возложено на 288 СП (запасной), 250 человек отмобилизованных в 159 СП и батальон обслуживания станции слежения, все эти силы «пороху не нюхали» и не были обстреляны по настоящему. ПВО города прикрывались 19 орудиями 85-мм калибра. Из артиллерии были подчинены отходящие арт. части по Краснинскому шоссе в районе: ЛУБНЯ, БУЦИНИНО, ШИРЯЕВО, всего около 23 орудий разных калибров от 45-мм до 152-мм».
Из рассказа очевидца в лице командира одного из батальонов 288 сп, который был всю ночь с одной из своих рот на позиции и только утром 16 июля переправился с южного на северный берег, после чего его рота приступила к охране полевого управления 34-го стрелкового корпуса (I ф): «Все эти разрозненные плохо боеспособные части требовали хорошего управления, и этого у полковника МАЛЫШЕВА не хватало. Не было у него штаба, отсутствовала связь с подразделениями, никаких мер по обороне внутри города не было. Бой за город, за квартал, улицу, дом и каждое окно не только не был организован, но о нём и не продумал тов. МАЛЫШЕВ. Руководители парторганизаций города не сумели мобилизовать советских патриотов из местного населения на оборону города. Все это привело к тому, что СМОЛЕНСК немцами был взят без боя и случайно для самих немцев, ибо 15.7 к вечеру, когда передовые мелкие части немцев вступили в город, пробыв до полуночи оставили на перекрестках улицах танки и сопровождающие их солдаты вышли из города, и только с рассвета вошли вновь в город».
Из ЖБД 16-й армии (I ф): «Когда был разбит отряд подполковника БУНЯШИНА [т.е. в середине дня 15 июля 1941 года], командующим были немедленно приняты меры. Была собрана группа командиров штаба армии под руководством нач-ка 1 отделения оперотдела майора НЕСТЕРОВА. Задача тов. НЕСТЕРОВУ была поставлена – собрать в городе СМОЛЕНСК все разрозненные и бегущие подразделения, а также одиночных бойцов и командиров, собрать из них подразделения и этим самым удержать СМОЛЕНСК до утра, до подхода наших частей из 46 и 152 сд.
Доехав до СМОЛЕНСКА, майор НЕСТЕРОВ с группой командиров пересек перекресток у ж.д. виадука на сев. берегу р. ДНЕПР и в течении 40-50 минут из бегущих с фронта и просто болтающихся бойцов и командиров был собран отряд до 100 человек и направлен под командованием для охраны мостов через р. ДНЕПР.
В центре города и старого моста был встречен бегущий батальон местного гарнизона, за этим батальоном и впереди бежало гражданское население с узлами и домашними вещами. Все бегущие были в панике.
Батальон отходящий был остановлен и приведен в порядок. Паническое движение временно прекращено. Вдоль Советской улицы была остановлена ПТО батарея. На защиту города еще прибыл один батальон местного гарнизона. Эти два батальона и (из них первый уже убежал с оборонительных позиций), с батареей ПТО были выдвинуты для обороны Краснинского шоссе и Рославльского на южную и юго-западную окраину СМОЛЕНСКА.
Противник уже обстреливал южную окраину города арт. огнем. Эти выдвинутые подразделения не сумели их остановить, они не успели дать отпора фашистам и часть их откатилась обратно в город.
К вечеру танки противника ворвались в город, а за ними около роты пехоты.
На ночь противник оставил в городе танки, а пехота отошла на южную окраину СМОЛЕНСКА.
16.7.41. В течении ночи с 15 на 16.7.41 в городе остался только собранный отряд майора НЕСТЕРОВА по охране мостов, к утру из которого разбежалось больше половины.
Ночью были взорваны мосты через р. ДНЕПР полковником МАЛЫШЕВЫМ, после чего он с комендантом города скрылся и найден был только через два дня.
С утра 16.7 командующим 16 А были на пути остановлены отходящие подразделения 129 сд (34 СК) во главе с их командиром дивизии генерал-майором ГОРОДНЯНСКИМ.
Ему было приказано собрать из отходящих частей отряд и наступать на СМОЛЕНСК, занять его. Задача эта была не трудная, ибо в северной части города был отряд НЕСТЕРОВА, а противник только обстреливал сев. Часть, но медленное движение наступающих его подразделений и их нерешительность не обеспечила захвата города.
К полудню отряд тов. НЕСТЕРОВА вышел из города, а передовые части отряда генерал-майора ГОРОДНЯНСКОГО, завязавши огневой бой с немцами, стали откатываться назад, очистив город.
С этого времени начинается мучительная и трудная борьба за город СМОЛЕНСК. Так легко отданный, по существу без боя город СМОЛЕНСК становится ареной длительной борьбы с обеих сторон, стоивший не мало жертв и причинивший большие разрушения городу.
В полдень 16.7.41 в виду неуспешного действия отряда тов. ГОРОДНЯНСКОГО и захват немцами сев. части СМОЛЕНСКА, командующий принимает решение на захват города ночной атакой. Смотри боевой приказ № 7 ОП от 17.7.»...

«СОВ. СЕКРЕТНО.

КОМАНДИРУ 14 ДИВИЗИИ КВ НКВД СССР ПОЛКОВНИКУ тов. ШЕВЛЯКОВУ.
Дополнение к донесению командира 252 полка КВ НКВД майора тов. РЕПРИНЦЕВА от 23 июля с/г. за № 0098.

15.07.41 г. с утра в западном направлении была слышна артиллерийская стрельба.
Обстановка на фронте для майора РЕПРИНЦЕВА была не ясна и от штаба охраны тыла западного направления сведений не поступало.
В 16.00 15.07.41 г. начальником охраны тыла полковником тов. ИВАНОВЫМ была поставлена задача выслать разведку в составе стрелкового отделения в направлении Краснинского шоссе с задачей установления силы и состава противника. Он же приказал перейти к обороне на юго-западной окраине Смоленска в направлении Краснинского шоссе.
Перейдя к обороне командир полка тов. РЕПРИНЦЕВ случайно встретил майора-краснознаменца представителя 16-й армии, который, нанеся ряд грубостей, обругал бранными словами его и говорил: «Почему Вы здесь болтаетесь. Почему не наступаете. Вы что, хотите Смоленск отдать. Приказываю наступать».
Получив такое приказание было неясно, куда наступать и в каком направлении, после чего майор неизвестной фамилии скрылся я больше его не встречал.
Какова действительно была обстановка в то время. Майору РЕПРИНЦЕВУ было известно, что фронт проходит на рубеже КРАСНОЕ в 40 км западнее Смоленска. Появление стрельбы и подход противника к западной окраине Смоленска, явилось неожиданным не ТОЛЬКО для командира 252-полка, но и для местного гарнизона, состоящего из милиции, маршевой роты и взвода по охране складов, с каковыми пришлось Командиру 252 полка занять оборону.
Спустя некоторое время стало ясно, что прорвавшаяся небольшая группа мотомеханизированной пехоты с танками и артиллерией, натолкнулась на оборону вышеуказанных подразделений, боя не приняла и быстрым маневром эта группировка направилась по Киевскому шоссе.
С оставшимися небольшими группами противника пришлось вступишь в огневое соприкосновение и потеснить их.
Майор тов. РЕПРИНЦЕВ, видя, что противник обходит фланг обороняющихся, принял решение перевернуть фронт и такие вступить в непосредственное соприкосновение с противником.
Пытаясь установить связь вправо с маршевой ротой и слева со взводом и милицией, но таковых на рубеже обороны не оказалось. Поддерживающая артиллерия с началом боя занимала огневые позиции численностью одной батареи, состоящей из 3-х 76 мм полевой артиллерии, не поддерживала, а самостоятельно снялась в неизвестном направлении.
В 19.00 того же числа представителем штаба 16-й Армии, фамилии которого не удалось установить, майору РЕПРИНЕВУ было сообщено, что якобы этим представителем 16-й Армии было выслано на поддержку 2 полка пехоты РККА и 4 танка, в результате чего майор тов. РЕПРИНЦЕВ этой поддержки не имел, а вместо 4-х танков, оказался только один и тот подбитый, который участия в бою принять не мог. Таким образом установить связь с какими-нибудь частями РККА не представлялось возможности из-за их отсутствия.
На основании личного приказания командиру 252 полка представителем 16 армии, собрав мелкие группы отходивших красноармейцев РККА, решил от обороны перейти в наступление в направление Краснинское шоссе. Отбросив мелкие группы противника, примерно на 1,5-2 км, которые поспешно отошли к главным его силам, наступающим по Киевскому шоссе.
К этому времени обстановка для майора РЕПИНЦЕВА была такова, что противник далеко обходит его фланг и чувствуя угрозу окружения, все же оставался выполнять боевую задачу до 23.00, между тем как комбриг тов. КИСЕЛЕВ – командир 3-й ж/д. дивизии отдал приказ через своего начальника штаба в 21.00 вывести батальон из боя и отойти на правый берег Днепра.
Таким образом Майор РЕПРИНЦЕВ продержался примерно около 2-х часов, выполняя боевую задачу и затем оценив обстановку, принял решение на отход.
Приказа на выход из боя к 21.00 майор тов. РЕПРИНЦЕВ не получил и лишь только при отходе из Смоленска удалось узнать, что распоряжение поступило на отход от комбрига тов. КИСЕЛЕВА значительно раньше. Момент отхода подразделений майора тов. РЕПРИНЦЕВА из гор. Смоленска исчисляется с 24.00 15.07.41 г. При совершении отхода подразделений связь с подразделениями была потеряна, установить не представлялось возможности и отход был в беспорядке. В бою связь поддерживалась только посыльными от командира полка до штаба батальона. Штаб полка, как таковой не создавался, руководство боем исходило личным управлением майора тов. РЕПРИНЦЕВА. Начальник штаба полка был в это время в расположении батальона.
В связи с тем, что связь было трудно установить при отходе, значительную часть людей растерял и отход был в беспорядке. Спустя некоторое время потерявшиеся люди небольшими группами начали съезжаться к месту расположения 252 полка гор. Вязьма.
К 29.7.41 г. личный состав полка был уже в полном сборе за исключением убитых 4 человека, пропавших без вести 3 вожатых служебных собак и 1 дезертир.
В результате участия в бою подразделения майора тов. РЕПРИНЦЕВА имеются раненые в количестве 24 человек, которые находятся на излечении в военном госпитале гор. Вязьма.
Полк в полном своем составе со штабом и материальными ценностями убыл в гор. Вязьму по личному распоряжению начальника штаба тыла Западного направления полковника тов. ИВАНОВА.
К моменту занятия обороны причиной отсутствия лопат явилось их некомплектностью и на людях, находившихся в то время в командировках.
Что же касается 2-х бомбардировщиков противника сбитых, мною установлено, что действительно были сбиты подразделениями майора тов. РЕПРИНЦЕВА залповым ружейным огнем, а персонально кто сбил, установить нельзя.
Характеризующие данные поведения отдельных лиц в бою и списки о потерях будут высланы Командиром 252 полка в Политотдел 14 Дивизии.
Начальник тыла Западного направления генерал-майор тов. ЛЮБЫЙ категорически запретил полк брать в Москву. Списочный состав 252 полка по состоянию на 29.7.41 г. исчисляется в 1224 человека. Полк двухбатальонного состава.
2-й батальон – в заградительном отряде (Рославль – Медынь). Одна рота в г. Гомеле на пункте приема и эвакуации пленных. Этого количества людей в этом пункте недостаточно.
Одна рота во главе с командиром батальона тов. ГОНЧАРЕНКО в эшелонной командировке гор. Актюбинск. Эшелон численностью 1550 заключенных. 40 человек старослужащих красноармейцевв в заградотряде г. Смоленска, коими распоряжается Штаб тыла Западного направления. Одна рота от 252, 223, 251 и 240 полков, сформирована и поступила в распоряжение Особого отдела 24 армии. 46 человек в командировке во главе младшего лейтенанта тов. ПЛИСОВА гор. Караганда. 9 человек в Комендантском управлении при Особом отделе гор. Вязьма.
Одна рота от 1-го батальона в гор. Козельске по охране лагеря военнопленных. 25 человек во главе с командиром роты тов. ТАНЬКОВЫМ в командировке по сопровождению заключенных ст. Потьма. Остатки людей роты, которой командует тов. ТАНЬКОВ, несут охрану лагеря. С оставшимся личным составом предстоит отправка до 2-х тысяч военнопленных.
Пулеметная рота в данный момент находится в лагере и занимается боевой подготовкой.
Кроме вышеперечисленного расхода людей 60 человек находятся в гор. Дорогобуж, которые на днях должны возвратиться в полк.
Генерал-майор тов. ЛЮБЫЙ 28.7.41 г. поставил командира 252 полка в известность и предупредил о том, что на днях будет взят 2-й батальон запасных для формирования полка войск НКВД для оперативных целей. В связи с этим Командир 252 полка майор тов. РЕПРИНЦЕВ просит командира дивизии пополнить полк одним батальоном запасных, который находится в Москве. Всего налицо в полку в данный момент 320 человек. Кроме этого командир полка просит выслать ему полевых книжек, служебных, красноармейских книжек, походных палаток, 22 ручных пулемета, минометов и заменить командира пулеметной роты, как несправляющегося со своими задачами, наиболее подготовленным по этой специальности.
На полк возложена задача – охрана лагеря и конвоирование военнопленных в гор. Вязьма, а также и полное их обслуживание, как то: питанием, медпомощью, кадрами медработников, медикаментами и переводчиками, чего полк не в состоянии обеспечить.
Командир 252 полка задавал ряд вопросов, в частности, почему отсутствует всякое руководство со стороны штаба дивизии и почему не получает никакой почты, никаких приказов, указаний и распоряжений.

ОБСТАНОВКА НА станции ЯРЦЕВО в момент роспуска 180 заключенных начальником конвоя тов. КАТЕЛЯН
Состав конвоя в количестве 75 человек во глазе с лейтенантом тов. КАТЕЛЯН, охранял заключенных в количестве 180 человек в вагонах теплушках на ст. Ярцево.
В ночь с 14 на 15.07.41 г. недалеко от ст. Ярцево был высажен десант противника, количество которого было неизвестно и одновременно ст. Ярцево подверглась бомбардировке с самолета противника.
Место расположения эшелона заключенных на ст. Ярцево было таково: вагоны с заключенными стояли на запасном пути, рядом стоял эшелон с боеприпасами, который в результате бомбардировки взорвался. Помимо этого, окружали воинские эшелоны с грузом, выхода с запасного пути не было. Создавшееся положение было чрезвычайно опасным как для состава конвоя, так и для заключенных. Начальник конвоя лейтенант КАТЕЛЯН принял правильное решение – распустил заключенных и вывел состав конвоя из зоны разрыва снарядов и бомб без потерь, за исключением 8-ми человек легко раненых. Что же касается установления контингента заключенных, мне не удалось из-за отсутствия списков и дел.
По выпуске заключенных из загонов, подавляющее большинство изъявило свое желание получить оружие и идти в бой против германских фашистов. По некоторым данным контингент заключенных состоял из бытовиков. Контрреволюционного элемента могли быть только единицы. Полные исчерпывающие данные этой обстановки с приложением схемы места нахождения эшелона с заключенными на ст. Ярцево, будут высланы в штаб 14-й дивизии командиром 252 полка майором тов. РЕПРИНЦЕВЫМ.
Отп. в 2-х экз. 30.7.41 г. ДМ
Старший помощник начальника 2 отделения капитан ЦЫБУЛЯ».

[Sobkor]

Из моей переписки с многоуважаемым коллегой в лице смоленского историка-исследователя Сергея Александровича Амелина:
- Уважаемый Сергей Александрович, отвлеку Вас вопросом: может быть, Вы в курсе где накануне войны находился аэродром Смоленского аэроклуба – случаем не вблизи ли Шейновского моста? Спрашиваю вот почему: по словам Ф.И. Тоняева, на тот момент начальника Учебного отдела Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР, он утром 16 июля 1941 года, следуя всю ночь по дну оврага, который начинался сразу за городом от кювета Рославльского шоссе, вывел остатки Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР на берег Днепра. И здесь милиционеры наткнулись на полевой аэродром, на котором базировалась лётная в/ч, вооружённая самолётами У-2. О прорыве в город немцев авиаторы милиционерам не поверили. Тогда Тоняев, чтобы не терять даром время, повёл своих людей вдоль берега к Шейновскому мосту. Дорога вывела к свежеброшенной сотрудниками вкупе с представителями спецконтингента сельскохозяйственной колонии-поселению областного УНКВД...
Но возвращаясь к теме аэроклуба: согласно Мобплану, постоянный состав и матчасть этого аэроклуба к 26 июня 1941 года были обращены на формирование одной из отдельных авиационных эскадрилий связи ВВС Западного фронта (и, если мне не изменяет память, 33-й по своему «сквозному» номеру)…

Ответ многоуважаемого Сергея Александровича Амелина:
   

Мой комментарий:
- Спасибо! Всё очень обстоятельно! Школа милиции находилась на современном пр. Гагарина, напротив Дома специалистов. Под последним – командный бункер, один из входом-выходов в который/из которого и был замаскирован специально для того, собственно, и созданной школой милиции. С началом войны у парадной Дома специалистов круглосуточно посменно стояли одиночные часовые от войск НКВД СССР…
После того, как в арку (в послевоенный период была наглухо заложена кирпичной кладкой) школы милиции вечером 15 июля въехал немецкий танк и в упор из пулемёта положил убегающую в сторону старого кладбища группу во главе с начальником школы старшим лейтенантом милиции Михайловым, Тоняев до ночной темноты укрывался с группой в несколько десятков человек руководящих работников и курсантов в основательно бетонированном подвале здания. А ближе к полночи повёл своих людей через кладбище на современную улицу Тенешивой, а потом по улице Крупской по трамвайным путям к оврагу. Дорогу (в том числе и по дну оврага) указывали сотрудники из числа коренных смолян, поскольку сам Тоняев из Поволжья (родом из Ярославля, а в Смоленск – переводом из Костромской межобластной школы милиции).
По оврагу, по его словам, двигались медленно из-за чащоб и с частными передышками. В ходе повествования несколько раз удивлённо восклицал, что шли-де долго и трудно, а по факту всего лишь обогнули Смоленск, вообще при этом не удалившись от города…
Примечательная деталь: когда вышли из подвала, в городе стояла мертвецкая тишина, которую только один раз нарушил грохот от несущейся по булыжной мостовой конной телеги: во всю прыть в центр городу мчал какой-то штатский мужичок (насколько понимаю, речь про улицу Тенишевой, поскольку милиционеры, заслышав страшный грохот, тут же в панике попрятались между могилами старого кладбища)…

От воспитанника и летописца Смоленского аэроклуба Вячеслава Моторина:
- То место, где Ф.И. Тоняев на рассвете 16 июля 1941 года со своими подчинёнными, вышел на военный аэродром, я знаю. Это левее Новосёлок. Там было большое и ровное поле, которое вполне могло служить полевым аэродромом для лёгких самолётов. И потому мы, юные питомцы местного аэроклуба, гоняли по нему на аэросанях и с него же взлетали в небо на дельталёте. В годы моего детства и юности в том месте ни было ни огородов, ни линий электропередач. Они здесь появились гораздо позже. А теперь почти всё застроено, в том числе и «высотками», и там же – стадион…
Полагаю, что сотрудники Смоленской межобластной школы милиции по дну оврага двигались не до самого конца, ибо в противном случае из-за перепада высот не увидели бы озвученное мною выше поле. Вероятней всего, из-за бурелома где-то в районе улицы Верхний Волок поднялись вправо, выйдя тем самым на плато, а потом спустились к церкви и далее уже – берегом Днепра: https://yandex.ru/maps/-/CCUuYXbesD

Окрестности Новосёлок в 1970-е гг.:


Современная спутниковая карта:


А это скан с 3-й полосы номера смоленской газеты «Рабочий путь» за 17 декабря 1934 года:

[Sobkor]

Визитная карточка. Тоняев Федор Иванович родился на Ярославщине в мае 1910 года в крестьянской семье. Образование – высшее педагогическое. В органах внутренних дел с 1 января 1933 года, куда был направлен по партийной путевке: преподаватель ряда школ милиции. Великую Отечественную войну встретил в должности заместителя начальника Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР в специальном звании «младший лейтенант милиции», условно тогда соответствовало армейскому старшему лейтенанту).
Непосредственно участвовал: как сотрудник милиции – в обороне Смоленска, Спас-Деменска и Вязьмы, а как военный контрразведчик – в битве за Кавказ.
С 1942-го по 1951 год – служил в органах военной контрразведки, но затем – вновь на преподавательской работе в учебных заведениях милиции. С 1961 года на заслуженном отдыхе. Кавалер пяти боевых орденов и многочисленных медалей. Дважды полковник в отставке – милиции и по военной службы в органах госбезопасности.
Скончался в Калининграде 21 февраля 2006 года.

Младший лейтенант милиции Фёдор Иванович Тоняев (1910-2006) в 1936-1941 гг. как представитель Смоленского гарнизона внутренних дел, но только на первом из фото он при знаках различия образца 1936 года, а на остальных – образца 1937 года:
   

[Sobkor]

Представляю скан письма. Оно от бывшей девушки-курсанта Смоленской межобластной школы милиции НКВД СССР бывшему заместителю начальника той же школы. Отправитель – ветеран партизанского движения на Смоленщине Е.Ф. Логунова, проживавшая в Смоленске. Адресат – дважды (органов военной контрразведки и милиции) полковник в отставке Ф.И. Тоняев, проживавший в Калининграде. Статья в «Щите и мече», по поводу которой ветераны возмущаются, – за авторство одного из сотрудников пресс-службы УВД Смоленской области. Тот выдал за своей подписью давние и неисправимо-дремучие мифы об участии смоленской милиции в боях по обороне родного города. К сожалению, сегодня никого из тех двоих заслуженных ветеранов в живых уже нет. Вечная им благодарная память потомков!

Стр. № 1:


Стр. № 2:


Стр. № 3:


Стр. № 4:


Стр. № 5:

[Aml]

Воспоминания Виктора Николаевича Парамоненкова. Источник – «Край Смоленский» № 5 за 2015 год.
«ПАРАМОНЕНКОВ Виктор Никанорович, 1917 год рождения, б/п, работает на Смоленской фабрике по ремонту и пошиву обуви.
Накануне и в начале войны работал участковым милиционером при 1-м отделении милиции г. Смоленска. В первые недели войны город был наводнён беженцами, среди которых немало было шпионов, диверсантов и разного рода дезертиров. Справиться своими силами мы уже не могли. На помощь нам дали комсомольцев с льнокомбината, завода им. Калинина, керамзавода и других мест. Их вооружили, перевели на казарменное положение.
После того как сгорел Смоленск, мы перебазировались в окрестности города. 13 июля нам сообщили с железнодорожной стации, что с кожевенного завода обстреляли проходивший мимо воинский эшелон. Мы базировались в это время в Танцовой роще, получив сигнал, сразу же выехали на операцию.
Нашей группой командовали Карпиков (погиб), зам. начальника 1-го отдела гормилиции, Зуев (политрук 1-го отделения милиции).
В Танцовой роще был высажен десант – 8 парашютистов, имевших порошки для отравления колодцев. Их выловили. Ночью с войсковым взводом вели прочёску, полтора часа шла перестрелка с диверсантами. Ранили командира взвода.
14 июля в 4 часа дня – сильный налёт немецкой авиации. Мы в это время были на вокзале по отправке эшелонов. Попали под бомбежку. Вечером нас всех созвали в областное управление милиции. Командовал Овцинов. Помню, там были Суслов, Смирнов. Нам сообщили, что немец прорвался в район Красного и движется на Хохлово. Нам предстоит оборонять город.
15 июля мы заняли оборону против гарнизонной пекарни. Улицу перерыли траншеей, подготовили к обороне. С нами были комсомольцы с завода им. Калинина (приданная нам группа), ополченцы.
Я лично был в траншее на левой обочине. Оборону мы заняли в два часа дня. Появились немцы на танкетках (мотопехота). Начался бой. Овцинов был смертельно ранен осколком снаряда. Командир полка дал нам команду отходить к площади Смирнова. Там мы пробыли недолго. Город горел, кругом шла стрельба. Разобраться в обстановке было трудно. Нам дали команду отступать. Мы отходили через Козловку [3] к Днепру.
У меня была винтовка, револьвер и две бутылки с жидкостью «КС» [4]. Немецкие танкетки шли по ул. Краснинской от 26-й школы. Я лежал в траншее. Танки шли прямо по шоссе на нас и вокруг 47-го дома [5]. Там оборону держали военные. Они начали отступать. Помню, у них была рация, командовал какой-то военный с тремя шпалами в петлицах [6]. Он дал всем команду отступать. Овцинов не послушался, дал нам команду приготовить к бою бутылки. Нас обучали, как их бросать в танки. Бой длился недолго. Мы стреляли, бросали бутылки. Начали рваться снаряды. Я видел, как упал Овцинов.
Отступали мы вначале к Дому специалистов [7], а оттуда к Рославльскому шоссе. Там была мельница [8]. Потом дали указание идти в городской парк. Оттуда повернули на Бакунина. Через Днепр переправились в лодках. Нас вёл Карпиков. По оврагу мимо военного госпиталя вышли на Покровскую гору. Уже было темно. Оттуда мы вышли на магистраль, двинулись на Ярцево.
У ст. Духовской нас задержали военные, повернули на Смоленск. Утром 16 июля мы были в Гедионовке, где собралась вся милиция. Узнали, что возле Ярцева крупный десант. Двинулись через Соловьёв перевоз, а оттуда на Вязьму.
Я уехал с архивом в город Чкалов. Потом вернулся в Кондрово. Там никого не было, своих нашёл в Кунцово. Потом меня ранило. Отправили во Владимир, потом в Мичуринск.
Вот все, что я помню. Неразбериха была большая.
Кто может дополнить меня?
В 2-ке [9] живёт Титков Василий, он знает, где похоронен Овцинов. Плешаков Сергей Петрович – ул. Б. Советская, над рыбным магазином, работает начальником охраны электростанции. Капустин – оперуполномоченный уголовного розыска. Тоже живёт в Смоленске.
- Когда начался бой в районе гарнизонной пекарни?
- Точно не помню, вечером 15 июля 1941 года.
Воспоминания-рассказ записал научный сотрудник облпартархива Л. Котов.
22 июля 1961 г.

Примечание: Запись сохранилась в блокноте в полузашифрованном виде. Перепечатана в июне 1970 года (Л. Котов).
Источник: Государственный архив Смоленской области. Ф. 292. Оп. 1. Ед. хр. 104. Л. 1-2.
Документ к публикации подготовил Ю. Шорин

Примечания
1. Накануне войны Управление рабоче-крестьянской милиции (УРКМ) входило в Управление народного комиссариата внутренних дел (УНКВД). Начальник УРКМ был первым заместителем начальника УНКВД.
2. Государственный архив новейшей истории Смоленской области. Ф. 6. Оп. 1. Д. 942. Лл. 3-5, 7.
3. Козловка – ул. Козловская гора, ныне восточный участок ул. Ленина и сама Козловская гора.
4. Жидкость «КС» – бутылки с самовоспламеняющейся жидкостью.
5. Ныне также дом № 47 по ул. Николаева. До 1941 г. это был дом командного состава Белорусского военного округа.
6. Три «шпалы» в петлицах соответствовали званию подполковника или старшего батальонного комиссара. Предположительно, это был подполковник П.И. Буняшин – командир воинского отряда, который вел оборонительные бои у д. Хохлово, а затем отступал по Краснинскому шоссе к Смоленску.
7. Дом специалистов – дом, предназначенный для проживания инженерно-технических работников, проспект Гагарина, 12/1.
8. Под мельницей, вероятно, имеется в виду мелькомбинат на Рославльском шоссе.
9. «Двойка» – дом № 2 по ул. Дзержинского, в прошлом здание Военторга. Был построен для руководящего состава УНКВД в 1939 г.».
Привязка к местности описания боев в районе Краснинского шоссе.
https://disk.yandex.ru/i/G25sLaLPhRQYBQ

Уважаемый Сергей Александрович, спасибо, ибо фактаж очень ценный! Единственное уточнение (и оно не по содержанию воспоминаний ветерана): в связи с произведённой осенью 1939 года в СССР глобальной военной реформой, которая разрушила прежний социальный (строго по происхождению кандадатов) принцип комплектования «силовых структур», к лету 1940 года термин «Рабоче-Крестьянская милиция (РКМ)» вслед за терминами «РККА» и «РККФ» окончательно почил в Бозе в пользу термина «советская милиция». Поэтому к лету 1941-го в составе УНКВД по Смоленской области на штатной основе было уже не Управление Рабоче-Крестьянской милиции, а просто «Управление милиции»…

Если что буду находить по теме – выложу! В планах – подготовить статью о боях за Смоленск в июле 1941 года, потому что каких-либо публикаций, обобщающих всё, что стало известно по этой теме в последние лет десять, я не видел. А информации появилось достаточно много, в том числе это и воспоминания участников с немецкой стороны…