От друга нашего уважаемого Форума известного белорусского публициста и писателя Инессы ПЛЕСКАЧЕВСКОЙ:
«ОПАСАЙТЕСЬ НЕ СЛОВ, А ИНТЕРПРЕТАЦИЙ
Когда я работала над книгой «Феномен Валентина Елизарьева» о нашем выдающемся хореограф, читала много статей, выходивших сразу после премьер его балетов. Потому что балет, как и любой другой вид искусства, нужно воспринимать в контексте времени. И очень интересно осознавать, что многие балеты, которые мы сегодня воспринимаем как белорусскую классику – «Кармен-сюита», «Сотворение мира» – в свое время (1974 и 1976 годы) произвели ошеломляющие эффект на зрителей и даже стали художественной революцией. «Спартак» (премьера прошла летом 1980 года) некоторые СМИ спустя годы назвали «сексуальной революцией», а слух о том, что в начале второго акта («Пир у Красса») «показывают такое, такое», прокатился по всей республике. Кстати, чтобы понимать, почему СМИ заговорили о сексуальной революции в балетах Елизарьева, важно понимать время: в 1970-х эта тема была табуирована, а в 1990-е об этом можно было говорить. Ой, я же собиралась не об этом, но как только начинаю о балетах Валентина Николаевича, не могу остановиться, извините. Так вот в статьях, посвященных премьере «Спартака», балет назывался «подарком советским олимпийцам», а один материал был озаглавлен «Олимпиада начинается победой «Спартака». Но когда я спросила хореографа, ставил ли он свой балет к Олимпиаде-80, он очень удивился: «Нет». И сказал что-то не слишком приятное в адрес журналистов, которые могут любое событие интерпретировать так, что автор не узнает. Это мы, конечно, можем.
Времена советской прессы, которая в каждом «Спартаке» видела идеологию, а в Кармен – борца с социальной несправедливостью, прошли, но любовь к интерпретациям осталась и ушла в массы. С Валентином Николаевичем мы сошлись на том, что, когда художник выпускает свое творение в свет, он должен быть готов к тому, что интерпретаторов будет столько, сколько зрителей или читателей. Во-первых, каждый увидит свое, а во-вторых, интерпретации меняются со временем. И это знаем не только мы с Елизарьевым, но и Джоан Роулинг, которую не приглашают на юбилей фильмов, созданных по ее книгам. А две американские лиги квиддича (квиддич, как вы помните, изобрела именно Роулинг для «Гарри Поттера») собираются сменить название – только бы у игроков и зрителей не возникали ассоциации с писательницей, а в эту игру, между прочим, играют 450 команд в 30 странах мира. Удивительная история, правда? Она вам покажется еще более удивительной, если вы узнаете, из-за чего Джоан Роулинг, вернувшая миллионам детей любовь к чтению, попала в опалу не только у мировых СМИ, но даже у поклонников Гарри Поттера. Потому что интерпретировать можно не только произведение, но и любое высказывание его автора.
Еще недавно всемирно любимая писательница, отстаивающая идею о том, что женщинами рождаются, снова высказалась на эту тему после того, как полиция Шотландии подтвердила, что будет регистрировать насильников физиологически любого пола как женщин, если те считают себя такими. Не сразу поняли? Перечитайте еще раз. Снова удивитесь и еще раз прочитайте. И если вы не удивились, вы точно не Джоан Роулинг. И я даже не знаю, что еще вас может удивить.
Жительница Эдинбурга Роулинг назвала мышление шотландской полиции оруэлловским «двоемыслием»: «Война – это мир. Свобода – это рабство. Невежество – это сила. Насильник с членом – это женщина».
Знали бы вы знали, какую дискуссию вызвали эти слова! И не только дискуссию, между прочим: Роулинг травят в соцсетях и угрожают изнасилованием. Архиепископ Кентерберийский встал на ее защиту: «Свобода слова для того и существует, чтобы облегчить поиск истины и сделать общество терпимее и справедливее». С терпимостью пока туговато.
Ранее Джоан Роулинг уже обвиняли в трансфобии, а она оправдывалась: «Если не существует пола, то не существует и однополого влечения. Если не существует пола, то совместно прожитая реальность всех женщин в мире стирается. Я знаю и люблю трансгендерных людей, но уничтожение концепции пола отнимает у многих возможность осмысленно обсуждать свою жизнь».
Все это – пришедшая в Европу из США «культура отмены», когда остракизму подвергают недостаточно «прогрессивных» людей и организации, причем кто недостаточно «прогрессивен» решает меньшинство – как правило, агрессивное. В результате, как показывает недавний опрос в Великобритании, 57 % британцев ловят себя на том, что не высказывают свои взгляды по политическим или общественным вопросам, потому что боятся осуждения, 40% не откровенничают на работе, 3 4 % в соцсетях, 31% с друзьями и 21 % с семьёй (даже с семьей!). Потому что не знают, как их слова будут интерпретованы, потому, что у них нет такого крепкого внутреннего стержня, как у Джоан Роулинг, которая, как и ее герои, выстаивает в любых ситуациях.
Когда художник выпускает свое «дитя» – произведение или высказывание – к людям, он не знает, какая судьба его ждет – и произведение, и художника. Давайте будем добрее друг к другу, а?».
От друга нашего уважаемого Форума известного белорусского публициста и писателя Инессы ПЛЕСКАЧЕВСКОЙ:
«ФРАНЦУЗСКАЯ МЕЧТА О СУВЕРЕННОЙ ЕВРОПЕ
«2022 год должен стать поворотным моментом для Европы», – сказал президент Франции Эммануэль Макрон в новогоднем обращении к нации. Записывая его, он даже не догадывался, какой скандал разгорится в Париже в первый день нового года, когда вышедшие прогуляться по Елисейским полям французы обнаружат развевающийся над Триумфальной аркой флаг Евросоюза. Одинокий флаг ЕС, не Франции. Вроде бы, понятно почему: с 1 января на шесть месяцев Франция стала председателем ЕС, именно в честь этого и вывешен флаг. Но Франция (вместе с Грецией, но сейчас не о ней) – самая евроскептичная страна союза, французы с большим трепетом относятся к своим национальным символам, и уж точно считают свой флаг важнее европейского. В обществе разгорелась дискуссия о собственной истории и идентичности, все политические оппоненты (они же – соперники на президентских выборах, которые пройдут 10 и 24 апреля) Макрона осудили. Так что флаг ЕС буквально на следующий день заменили на французский. Инцидент исчерпан, но символичен: президенту Макрону будет непросто – и добиваться европейских целей, и сражаться в президентской гонке. Но он не только «Юпитер», как дразнит его родная пресса за дерзость, напористость и единоличность, тяготеющую к авторитарности, но и боец. На войне как на войне.Инструментальная Европа«Мы должны перейти от Европы, сотрудничающей в пределах собственных границ, к Европе, которая сильна в мире, полностью суверенна, свободна в своем выборе и является хозяйкой своей судьбы», – говорит Эммануэль Макрон. Он самый проевропейский политик в своей стране, это та карта, которую президент и кандидат в президенты (хотя официально о своем выдвижении он еще не заявил) будет разыгрывать. Что для него важнее: внутрифранцузская или общеевропейская повестка? На этот вопрос совершенно, на мой взгляд, недвусмысленно отвечает девиз председательства Франции в ЕС: «Реформирование Европы для прогресса Франции». Здесь Европа – инструмент, но в ситуации Макрона он должен быть не только полезным, но и эффективным.
Лейтмотив французского председательства – даешь большую автономию Европы! Эммануэль Макрон хочет видеть свой континент «суверенным», играющим самостоятельную и заметную роль на мировой сцене. До сих пор получалось не очень: ЕС практически всегда шел, да и сейчас продолжает, в фарватере политики США. И то, что Россия переговоры о гарантиях своей безопасности предпочитает вести напрямую с Вашингтоном, и, скрепя зубами, с НАТО, но никак не с ЕС – неприятный щелчок по носу союза, который изо всех сил хорохорится (и галльский петух Макрон вместе с ним), пытаясь доказать, что без него никак не обойтись. Именно для этого Макрон приезжал в Москву «Хорошо, что европейцы и США координируют свои действия, но необходимо, чтобы европейцы вели собственный диалог. Мы должны выступить с совместным предложением, совместным видением нового порядка безопасности и стабильности для Европы». Должны, и даже пытаются, но Вашингтон все равно главнее. И своей поездкой в Москву французский президент преследовал не только общеевропейские цели.
ЕС для Франции
Эммануэль Макрон, конечно, говорит, что не будет использовать председательство в ЕС в предвыборных целях. Но ему никто не верит. О том, что правильно делают, когда не верят, говорят приоритеты, которые Франция выбрала для продвижения в Брюсселе: миграция, социальная защищенность, защита климата и противоборство с технологическими компаниями. Все они важны для французских избирателей. Внешняя политика выборы, конечно, не выигрывает, но демонстрация того, что с президентом Макроном считаются и в Берлине, и в Брюсселе, и в Москве, и в Вашингтоне, что он способен вести переговоры с самыми разными мировыми лидерами и добиваться результатов – это да, это выиграть выборы поможет.
Когда Эммануэль Макрон говорит о социальной защищенности в Европе «у нас должна быть одна одержимость – создание рабочих мест и борьба с безработицей», он обращается в первую очередь к своим избирателям, обеспокоенным тем, что общеевропейский рынок отнимает у них рабочие места. Доля истины в этой идее есть: после того как к европейскому рынку труда присоединились страны Восточной и Центральной Европы, во Франции (в других странах, наверное, тоже, но Макрона интересует, прежде всего, своя) выросла безработица и снизились зарплаты. Потому что восточные европейцы стоят дешевле.
Когда Эммануэль Макрон призывает к борьбе с историческим ревизионизмом и говорит, что ученые должны написать «новую историю Европы», он, с одной стороны, верен себе, потому что поднимает этот вопрос не первый раз, но, с другой, «исторический вопрос» обострился во Франции именно в ходе нынешней предвыборной кампании. Крайне правый кандидат Эрик Земмур всерьез пытается переписать ту часть французской истории, в которой режим Виши сотрудничал с нацистами. До сих пор казалось, что из этой песни слов не выкинешь, но вот нашелся политик, который решил попробовать. И его позицию многие во Франции одобряют, вот что печально. Эммануэль Макрон предлагает свой «Год исторической памяти» (хотя, конечно, так его не называет, но суть та же) и общеевропейскую независимую комиссию, которая будет работать над созданием «истории нашей Европы и глобальной истории Европы». Начало работы назначено на июнь.
Внешний враг уже внутриДругой приоритет Макрона для ЕС – миграция – не нов. Французский президент выступил с инициативой реформирования безвизовой Шенгенской зоны и намерен «продвинуть вперед европейский пакет по миграции». Многие эксперты уже сказали, что эта «миссия невыполнима», напоминая, что это не удалось сделать в ходе восьми (!) предыдущих председательств в ЕС. Но он же Юпитер – он попробует. Почему для Макрона это важно? Потому что его оппоненты по президентской кампании, особенно крайне правые Эрик Земмур и Марин ЛеПен, без устали говорят о миграционной угрозе. И не просто говорят, но зарабатывают на этом политический капитал и рейтинг: сегодня им готовы отдать свои голоса треть французов. Это угрожающе много, и Макрон попытается часть из них перетянуть на свою сторону.
Он уже заявил, что ЕС нужен механизм для действий в чрезвычайных ситуациях, который можно без промедления задействовать, если возникнет угроза для внешних границ союза (в качестве примера приводит осеннюю ситуацию на белорусско-польской границе). «Суверенная Европа для меня, прежде всего, Европа, способная контролировать свои границы», – говорит Макрон.
Самое главное сейчас для французского президента – образ лидера ЕвропыЭто нужно для 1) удовлетворения собственного эго (мы помним: «Юпитер»), 2) переизбрания, 3) закрепления в позиции лидера Европы на второй президентский срок. Раньше таким лидером считалась Ангела Меркель, но сейчас ее нет, а новый канцлер Германии Олаф Шольц качеств общеевропейского лидера не проявляет: то ли опыта не хватает, то ли желания, то ли пока. Так что лучшие карты сейчас у Макрона, и президентскую гонку во Франции он, скорее всего, выиграет. Общеевропейская повестка ему в помощь».
От друга нашего уважаемого Форума известного белорусского публициста и писателя Инессы ПЛЕСКАЧЕВСКОЙ:«
БОЖИЙ ДАР В ВОПРОСАХ
О том, что «неисповедимы пути Господни» мы говорим часто, но не часто задумываемся о смысле сказанного. Есть люди, которые уверены, что каждый путь дается Богом, и точно знают, про что эти «неисповедимы»: про то, что нужно довериться воле Божией, и она обязательно выведет туда, куда нужно.
С архимандритом Саввой (Мажуко) из гомельского Свято-Никольского монастыря меня познакомила московская поэтесса Надя Делаланд во время нашего творческого вечера в Гомельской областной библиотеке. У нее много стихов о Боге, мне особенно нравится то, что начинается словами «Пока Ты воскресаешь, я пеку куличики». Отец Савва пришел на творческий вечер в библиотеку и удивился мне: «Я вас читаю! Вот вы, оказывается, какая». Поэтому о встрече мы договорились легко. А то, что об отце Савве я услышала впервые от человека из России, не удивительно: он там известнее и даже, если это слово уместно в отношении священнослужителя, популярнее, чем в Беларуси. Хотя в Гомеле его, конечно, знают.
Еду в монастырь, таксист интересуется: «Сегодня какой-то праздник?». Нет. «А что вы в монастырь едете?». Видно, не похожа я на человека, который едет в монастырь помолиться. Объясняю, что журналист, еду на интервью. «С отцом Саввой?», – сразу понимает таксист. И рассказывает, как ездит в монастырь на воскресные проповеди (в 6.30 утра, между прочим) именно к отцу Савве. Почему к нему? «Потому что он очень хорошо говорит – как с другом, просто и понятно». Он и книги так пишет – просто и понятно, я прочитала несколько. С таксиста и начинаем наш разговор- Таксист сказал, что вы говорите доступным языком. Это нужно для того, чтобы привлечь паству?- Мне не нравится такая формулировка задачи – привлечь паству. Это самая большая ошибка, которую делают люди, которые извне наблюдают за деятельностью церкви. Священник на самом деле не хочет, чтобы вы вступили в нашу организацию – это важно знать. Я не хочу, чтобы вы разделили наши убеждения. Церковь – это жизнь братьев и сестер во Христе. Я могу вас приглашать разделить жизнь братьев и сестер, но не вступить в организацию. Единственное, к кому я адресуюсь – это к моим друзьям. Вот это очень важный для меня момент. И когда вокруг сгущаются тучи, когда друзей становится меньше, я и говорю меньше. Я не в позиции человека, который призывает или наставляет, я делюсь своей радостью, своей жизнью.
- Но церковь ведь заинтересована в том, чтобы верующих было больше?- Церковь как организация?
- Да, как социальный институт.- Наверное, да. Я не представляю церковь как социальный институт, я не иерарх, а простой священник. Я не хочу, чтобы было больше, я по Ленину: лучше меньше, да лучше. Кроме того, я считаю, что вера – это некоторая одаренность, талант. И не все люди способны к религиозной жизни.
- Из вашей книги я знаю, что вы родились в нерелигиозной семье. Из чего проистекает религиозное чувство? Из посещения церкви, чтения Библии, из внутреннего желания или опыта – великой радости или великого горя?- Сложно сказать. Я пришел и не от радости, и не от горя. Наверное, это был опыт красоты. Мне было 14 лет, я в первый раз прочитал биографию православного святого Сергия Радонежского. И мне показалось, что это настолько красиво, что не с чем даже сравнить. Но даже и красота – нечто вторичное. Для меня Бог открывается в том, что я есть, я существую. Это совершенно потрясающая вещь, которую я переживаю каждую минуту своей жизни. Это открылось мне в подростковом возрасте – я существую, я есть.
- Благодаря ему?- То, что благодаря ему – это позже приходит. Но это удивительный дар – быть. Это прекрасно само по себе, и верующему человеку открывается чуть больше. Он понимает, что он есть перед очами божьими.
- А другие люди – они приходят в церковь от радости или боли?- Я бы не стал так делить. Понимаете, бывает и в боли радость. Мы живые существа, в нас столько всего намешано… Сказать, что этот человек пришел от радости, а этот – от боли, непросто. Бывает так, что в боли человек обретает утешение и самую большую радость. Даже в момент утраты близкого человека или разрушенной дружбы, утраченной любви ты вдруг обретаешь нечто большее. Поэтому как оценить?
- Когда я работала над проектом «Без «железного занавеса», делала интервью с польским режиссером Кшиштофом Занусси. Он активный католик, и противопоставляет католицизм и православие. Говорит, что очень важно, что костел независим от светской власти, а вот с православием все иначе. Так ли это, зависит ли на самом деле православная церковь от власти? Как они взаимодействуют?- Да, в православной традиции мы всегда находились под государственной опекой, так было изначально. У нас есть историки и богословы, которые делят историю церкви на период «чистый», евангельский, апостольский, и период, который называется «век Константинов» – с миланского эдикта до 1917 года, когда пала последняя православная империя. И считают, что в этот период в церкви расцвело все самое отвратительное. Не соглашусь. Мне кажется, этот период тоже был плодотворным. Со своими плюсами и минусами, он выполнил свою историческую роль, ушел со сцены, и сейчас церковь у нас формально независима. Во-первых, мы независим финансово. Мы независим в политическом отношении, и много-много других независимостей, которыми мы даже не пользуемся, но они есть. Церковь не зависит от государства, но мы с ним сотрудничаем, безусловно. Мы не можем от него никуда уйти, потому что каждый священник, даже Патриарх, гражданин своей страны. Он равен перед законом, как и любой другой гражданин. Мы также представляем собой юридическое лицо. Нас проверяют пожарники, санэпидемстанция и так далее. Благотворительная деятельность церкви, например, невозможна без взаимодействия с государством. Мы собираем продукты, наша епархия снабжает дома престарелых памперсами, пеленками – это должно соответствовать определенным стандартам. Или мы покупаем продукты, перечисляем деньги – все это в соответствии с законодательством. Или пенитенциарная система – тюрьмы. Ты же не можешь туда просто так прийти – давайте я навещу. Мы сотрудничаем в этом смысле с государством? Да. Но финансирует ли государство церковь? Только в той части, которая касается памятников архитектуры. Вот наш храм является памятником архитектуры, что добавляет головной боли. И священники молятся о том, чтобы их не поставили служить в храм – памятник архитектуры.
- Почему?- Бесконечные проверки, не можешь ни окно поменять, ни гвоздь забить, ни что-нибудь передвинуть, отремонтировать без пакета документов, утвержденного непременно в Минске. Поэтому очень сложно. Это зависимость от государства? Ну да. Но если вернуться к словам Занусси, я бы не сказал, что Ватикан совершенно независим. Католицизм в разных странах очень разный. Польский католицизм сильно отличается от латиноамериканского. В латиноамериканском католицизме есть священники коммунисты, но это вообще невозможно представить в Польше. Или в Америке.
- В Польше костел сыграл огромную роль в том, что коммунизм был сброшен, огромную.- Вот это как – участие церкви в политике или нет?
- Да.- Это плюс или минус для церкви?
- Минус.- Я тоже считаю, что это минус. Вот я общался со старыми священниками, когда только начал в церковь ходить. И мне один из них рассказывал, что был агент органов, который постоянно к нему приходил. И он мне так просто это рассказывал, что я понял, что для его совести это не было проблемой, потому что он никого не сдавал, ни на кого никогда не стучал – простите мой жаргон, это неуместно, но это очень любят использовать, когда говорят в том числе и о церкви. Государство контролировало церковь? Контролировало. Я сам читал отчеты уполномоченных, где конспектировались проповеди священников. Но священники никогда… Те священники, которых я знал, и биографиями которых занимался, были достойнейшие люди. Они не влезали в диссидентское движение, в политику. Занимались своей деятельностью, как, например, отец Александр Мень. Для меня это образец настоящего священника. Но он никогда не был диссидентом. Это сейчас его непременно надо притащить к какой-либо партии, политизировать. Единственное, чем он занимался – это Евангелие и Благовестие, Христовы истины. И ему никто не мешал в Советском Союзе это делать. Были какие-то определенные проблемы в самом начале пути, но когда, видимо, власти поняли, что он в политику не входит, никто его не закрывал и не трогал. И ездили со всего Советского Союза к нему слушать слово евангельское. И замечательно. То есть можно найти какую-то форму, понимаете. Мы находимся в мире, где мы все очень тесно связаны, мы не можем быть полностью независимы. И Ватикан не независим на самом деле. Да, это отдельное государство, но католицизм живет в конкретной стране, где есть конкретные проблемы, конкретные отношения с правительством, и нужно принимать решения, идти на компромиссы. А что делать? Мы просто люди. Поэтому я не соглашусь с формулировкой, что «русская церковь слилась в экстазе с государством». Ничего подобного. Поговорите со священниками, епископом – это не так. Вот у меня друг служит в Москве. Небольшой храм, несколько священников. Сам он совершенно аполитичный. Я считаю, что самое здоровое состояние общества и человека – минимальная политизированность. Он абсолютно аполитичный человек, но его помощник – типичный белоленточник, как они называют. Третий священник – упертый монархист, четвертый – убежденный коммунист. Мне нравится, что эти священники, совершенно разные, служат вместе литургию, стоят у престола и никогда не путают свои политические взгляды с Евангелием. Вот это, мне кажется, образец нормальных взаимоотношений внутри церкви. Христианство пытаются куда-то подверстать, под какое-нибудь движение: христиане непременно должны быть демократами, христиане должны быть диссидентами или белогвардейцами. Но Евангелие говорит, что корень зла находится в другом месте. Он не в коммунизме, не в оппозиции, он гораздо глубже. Вот с этим источником зла и надо бороться. Из него все растет, и даже самые хорошие вещи отравлены этим. Христа называют Спасителем, потому что он от этого корня зла, который в каждом из нас пустил свои ветви, избавляет. Я спорил с нашими белорусскими оппозиционерами, у меня немало друзей в этом лагере – к сожалению, было, сейчас они со мной не общаются, но раньше мы спорили на эту тему. И вот непременно церковь должна, понимаете, поддержать это движение протестное. Почему? Когда с другой стороны есть люди других мнений. И в них то же самое – корень зла. Вы можете бесконечно менять систему, и нужно это делать – мы должны улучшать жизнь, уменьшать количество боли в мире. Но о чем говорит Евангелие: все зло находится у нас внутри, и дай возможность тебе раскрыться, ты натворишь бед. Вот о чем церковь, а не о смене политических институций. Дело вообще не в этом, понимаете? Именно поэтому настоящий христианин не разрешает себе ненависть ни в каком виде. Ты не можешь ненавидеть, потому что осознаешь, что в человеке, который сейчас тебя угнетает и тебе угрожает, зло раскрылось, но оно живет и в тебе. Понимаете, все наши политические распри – это драка в хосписе. Мы все больны. Ты считаешь себя более правым, прогрессивным, но ты также болен, как и я. И вместо того, чтобы тебя ненавидеть, я должен тебя пожалеть и сделать так, чтобы ты не поранился, если это возможно.
- В вашей книге «На руках у Бога» много говорится о прощении. Вы говорите, что прощение дается очень тяжело, и священникам тоже.- Годами, бывает, человека простить не можешь. Это я про себя могу сказать.
- А как вы работаете над тем, чтобы простить?- Я доверяю Богу, он мне дает подсказки.
- Какие?- Да разные. Например, я открываю томик стихов Брюсова и нахожу подсказку.
- Вы верите в знаки?- Да.
- Люди говорят, что Вселенная посылает нам знаки. Вы вместо слова «Вселенная» говорите Бог.- Вселенная – это песня, которую Господь сочинил, мы с вами находимся в этой песне. Она очень интересна, хороша, бывают странные совпадения. Как мы с вами сошлись? Вот сошлись, мы в одном куплете, Господь нас с вами поет. Это встреча, которая обогащает не только ваше издание, но и меня каким-то образом. Это тоже какой-то знак.
- Вера – это утешение, радость или что-то сверх того?- Вера ничего не дает, запомните это. Абсолютно бесполезная вещь. Если вы хотите использовать православие для того, чтобы ваши дети были более нравственными, ничего не получится. Если вы хотите, чтобы в церковь ходили, чтобы меньше ругались – ничего не получится, чтобы меньше грешить – ничего не получится. Церковь бесполезна.
- А если она нужна для веры в высшую справедливость? В то, что есть Божий суд?- Тогда давайте скажем, что на самом деле вы ищете мести. Возмездия. А для возмездия церковь тоже не надо использовать. Церковь, еще раз говорю, совершенно лишняя вещь. Абсолютно. Потому что все самое прекрасное – лишнее. Как, например, картина Рафаэля – абсолютно лишняя вещь.
- Но это же услада для глаз. Это красиво.- Красиво, но какая польза в народном хозяйстве?
- Никакой, просто красиво.- Вот церковь – то же самое. Только это не просто красиво, а это жизнь с Господом. Если вы его любите, жить без него не можете, вы будете с ним. А для христианина это еще и единение со своим Спасителем, понимаете? Когда ты вдруг заглядываешь в хаос, в ад своей души и понимаешь, что тебе просто крышка без Бога, без церкви. Ты понимаешь, что есть я, и есть Господь, и если я не буду с Богом, то это все – можно точку ставить в моей жизни. Останется только пустота, которую ты ничем не можешь заполнить, понимаете? Вот это последний рубеж, последний якорь, где человек держится – Господь и церковь.
- Человек может обрести это отсутствие пустоты не в Боге, а в себе? Он может найти в себе внутренние силы, не обращаясь к церкви?- Конечно. Понимаете, все зависит от запросов. Если вам многого не нужно, этот мир прекрасен. Если вы остаетесь на территории физики, вам метафизика не нужна совершенно. У вас и так все хорошо – поездки, кошки, картины, духовные практики, все замечательно. Но если в вас проснется метафизическая тоска, это все ссыплется в тот же миг. Метафизическая тоска – это дар Божий, не у всех это просыпается, не все способны это вместить, некоторые просто боятся этих вопросов, этих ощущений. Потому что еще до того, как возникают вопросы, в душе появляется нечто тревожащее, что мы ничем не можем засыпать – дыра размером с душу. И ничего – никакая физика, никакие планеты и созвездия – не могут ее заполнить, понимаете?
Кажется, да. Когда я уходила от отца Саввы, вопросов у меня было больше, чем перед началом нашего разговора. И метафизическая тоска поднимала голову – впрочем, она почти всегда со мной: издержки философского образования. Я понимаю, что приду к нему снова – поговорить об этой тоске и о стихах Брюсова, в которых можно найти подсказки от Вселенной. Но только тогда, когда ты правильно настроишь слух».
От друга нашего уважаемого Форума известного белорусского публициста и писателя Инессы ПЛЕСКАЧЕВСКОЙ:
«КОМУ НУЖЕН МЮНХЕН?
Сегодня в Мюнхене открывается Международная конференция по безопасности – любимое многими политиками место не слишком официальных встреч, бокала вина сразу после полудня, кофе особой крепости (его наливают в такие крохотные чашки, что они кажутся игрушечными, а напиток в них цвета дегтя – как многие встречи в этом политическом закулисье) и святой веры в непогрешимость демократических ценностей. В прошлом году из-за пандемии конференция прошла в онлайн формате, а в этом году политики и эксперты решили встретиться лицом к лицу. Но фактически без журналистов – пригласили только особо доверенных (или проверенных?). И хотя на пресс-конференции в Берлине, посвященной выходу ежегодного доклада о состоянии дел в мире, председатель Мюнхенской конференции Вольфганг Ишингер (это его последняя конференции, со следующего года председательствовать будет Кристоф Хойсген) сетовал – и казался при этом вполне искренним – на то, что не будет ни пресс-центра, ни журналистов, ощущение, что политики хотят устроить этакий междусобойчик подальше от наблюдательных глаз, есть.
Есть еще одно «впервые»: впервые за 20 лет конференция пройдет без официальной делегации из России. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков так объяснил это решение: «Она [т.е. конференция] теряет свою востребованность для нас, потому что она теряет объективность. Она превращается в клуб одной точки зрения». «Это абсолютно неверное впечатление», – сказал в интервью газете «Коммерсант» Ишингер, но это ничего не изменит. А жаль. «Жаль» здесь несколько: 1) жаль, что российские политики не заявят свою точку зрения (она, конечно, всем известна, но все же) 2) жаль, что организаторы не хотят слышать иную точку зрения. Хотя это не только к организаторам относится: со способностью воспринимать иную точку зрения в мире сейчас большие проблемы. И опубликованный накануне конференции доклад, заковыристо названный «Вернуть волну. Разучиться беспомощности», тому подтверждение.
Без оптимизмаПрошедший год не был годом геополитического оптимизма, более того – он стал годом роста напряженности в Индо-Тихоокеанском регионе и Восточной Европе. А эта напряженность вызвала у партнеров по НАТО страх перед возможной (некоторые говорят «неизбежной») войной.
Доклад Мюнхенской конференции по безопасности был представлен в День Святого Валентина, но о любви там ни слова. Зато много о войне, вернее, о войнах – о бегстве США и союзников из Афганистана (есть даже рефлексия о том, что теперь пора задуматься о невозможности строительства демократии в государствах, которые о нем не просят), о войне в регионе Сахель, в которой почти увязла Франция, а Европа не может эту проблему решить.
Положительным сигналом можно считать только то, что когда в день выхода доклада (а это было 14 февраля) журналисты спросили президента США Джо Байдена, так нападет ли Россия на Украину, вместо ответа он поздравил их с праздником любви. Если бы любовь помогла, пусть бы мы ее праздновали каждый день. Но вряд ли у нас будет такой повод.
Выученная беспомощностьПредставляя доклад в Берлине, Вольфганг Ишингер сказал: «В Европе идет война, и сейчас есть угроза большого военного конфликта, борьба с COVID-19 далека от завершения, а экологические катастрофы резко напомнили миру, что угроза, создаваемая изменением климата, реальная и серьезная. Поэтому не удивительно, что в Европе и вне ее пределов нарастает чувство беспомощности». «Общества, которые пришли к выводу, что они не могут решить самые сложные проблемы человечества, могут больше не пытаться переломить ситуацию», – говорится в докладе.
Чувство беспомощности – это когда ты чувствуешь, что от тебя ничего не зависит, что решения за тебя и даже твою страну принимает кто-то другой, но ты вынужден их выполнять. При этом ты далеко не всегда знаешь, кто на самом деле принимает решения, способные перевернуть твою жизнь. Так расцветают теории заговора и растут продажи эзотерической литературы: в России за прошлый год выросли на 53 %, а продажи карт таро только в одном интернет-магазине выросли на 486 %. О чем это говорит? О неуверенности в завтрашнем дне. И все чаще кажется, что некоторые политики, делая прогнозы и называя конкретные даты начала войны, делают это на основе карт таро.
Карликовая ЕвропаДоклад Мюнхенской конференции по безопасности утверждает: несмотря на значительное экономическое могущество, Европа теряет веру в свою способность влиять на глобальные события. Сегодня европейские инициативы по преодолению общих глобальных угроз – редкость (а в свое время ядерная сделка с Ираном, например, была именно европейской инициативой), более того, «Европа выглядит политическим карликом на мировой арене». И, кстати, то, что Россия предпочитает разговаривать о внутриевропейских проблемах с Вашингтоном, а не Брюсселем – тому подтверждение.
Та часть доклада, которая наиболее интересна нам, посвящена текущим событиям в Восточной Европе и называется «Неспокойно на восточном фланге» (по аналогии с ремарковским «На западном фронте без перемен» – любят, любят составители доклада заковыристые заголовки и вызываемые ими аллюзии). «Российское руководство не разделяет понимания «общеевропейской идентичности», основанной на либерально-демократических принципах и правах человека, – утверждают составители доклада и продолжают: – Глубоко недовольные событиями в Европе после окончания холодной войны, которые означали потерю статуса для Москвы, Путин и его правительство демонстрируют, что они не хотят играть по правилам, которые, по их мнению, были навязаны Западом, когда Россия была слабой». Но разве это не так? Доклад обвиняет Россию в том, что она хочет «повернуть время вспять» и создать новый «пост-западный порядок», в котором несколько великих держав являются этаким «глобальным советом директоров», делят мир на сферы влияния и обладают в них особыми правами.
Интересно, что такое видение – это одновременно и «время вспять» и «новый порядок», в котором Западу обидно одно: он перестанет быть единственным, у кого есть «сферы влияния» и «особые права» в них.
15 лет назад на конференции в Мюнхене Владимир Путин произнес знаменитую речь, от которой многие политики и эксперты отсчитывают начало новой холодной войны. «Я тогда сидел в зале и очень внимательно слушал эту речь, – вспоминает Вольфганг Ишингер. – Но я признаю, что и я сам, и многие мои коллеги, видимо, тогда не осознали ее политическое и историческое значение, а потому не сделали правильных выводов. Особенно США ее недооценили. Иначе они бы в 2008 году не предложили инициировать процесс принятия Украины и Грузии в НАТО. Мне было тогда очевидно, и канцлеру ФРГ Ангеле Меркель было очевидно, что этот шаг нарушает российские «красные линии». Но их все равно нарушили.
Поэтому сегодня мир оказался в состоянии «геополитической неопределенности». Как долго он может в нем находиться? Еще 15 лет? Вряд ли – сжатая тогда спираль раскручивается сейчас с огромной скоростью, рождая новый миропорядок».
От друга нашего уважаемого Форума известного белорусского публициста и писателя Инессы ПЛЕСКАЧЕВСКОЙ:
«КАЖДАЯ ЖЕНЩИНА МЕЧТАЕТ О…
На днях у нас с мужем вышел спор – эмоциональный до горячности, минут десять потом не разговаривали, а для нас это большая редкость. Муж обиделся, когда я назвала его сексистом и шовинистом. Это не было шуткой. Он тоже не шутил, когда, спросив меня: «Почему женщины на высоких должностях такие злые?», начал объяснять правильные, на его взгляд, причины. Беседа наша, как вы, возможно, догадываетесь, произошла после визита министра иностранных дел Великобритании Лиз Трасс в Москву, во время которого она отказала России в суверенитете над Ростовом и Воронежем. Смеялись все (кроме британцев), мужчины – зло. Это напомнило мне, как аудитория Мюнхенской конференции по безопасности (в большинстве мужская), рассмеялась, когда в 2014 году на конференции впервые в качестве министра обороны Германии выступала Урсула фон Дер Ляйен. Перед выступлением зачитали ее биографию: гинеколог, работала министром по делам семьи (в этот момент и раздался смех), потом министром по труду и социальным вопросам, теперь – министр обороны. Про то, что у нее семь (!) детей, не упомянули. Сегодня, кстати, Урсула, как все ее называют, – президент Европейской комиссии, и никому не смешно.
Муж сказал, что недавно прочитал результаты опроса, в котором опрашивали британских женщин высокого социального статуса об их сексуальной жизни. Оказалось, что почти 60% ею не удовлетворены. Вот поэтому, делает вывод мой прекрасный муж, женщины министры – что в Великобритании, что в других странах – такие злые и нападают на Россию при каждом случае. К тому же такие нападки безопасны для карьеры: они сейчас в тренде. Тут я и назвала его сексистом и шовинистом и потребовала предоставить данные об удовлетворенности своей сексуальной жизнью западных мужчин высокого социального статуса – чтобы понять, почему последнее время они так много говорят о войне. И уже несколько дней думаю: почему считается допустимым проводить прямую связь между неудовлетворенностью женщины и тем, как она проявляет себя как руководитель, но никому и в голову не приходит проводить такую связь в отношении мужчин? Если это не сексизм, то что?
Меня раздражает, когда я слышу комплимент вроде «удивительно, что женщина интересуется такими сложными темами» (о моей книге «Без железного занавеса», например) или «вы добавляете в эту тему женское видение». «Женское видение темы», считаю я – это унизительно: вы либо видите тему, работаете над ней, раскрываете ее, либо вы женщина, и поэтому мы отнесемся к вашей работе… более снисходительно. Помню, как, работая в МИДе, на праздновании 8 марта сказала коллегам: «Не надо относиться к нам лучше, чем к себе, один день в году, относитесь к нам, как к себе, каждый день». «Ну ты даешь! – услышала в ответ. – Это невозможно». Я знаю. Но кто запретит мне желать невозможного? Особенно когда скоро снова 8 марта? (Если что – цветы и поздравления принимаю, хотя в некотором смысле это тоже сексизм).
Как-то встретился в социальных сетях пост от мужчины лайф-коуча (уж сколько их сейчас развелось, ездящих по ушам и мозгам, призывающих копаться в отношениях с родителями и объясняющих ваши взрослые проблемы ранним отъемом от груди даже в тех смыслах, до которых Кьеркегор не додумался): «Сколько нужно весить, чтобы удачно выйти замуж?». Я остолбенела: он серьезно? Дальше – больше: «Мечта каждой дамы – удачно выйти замуж! И чтобы у него было все: и собой хорош, и умен, и любил, и внимателен, и заботлив. И очень важно – чтобы обеспеченный! А как же! Меня, любимую содержать, квартира, дом, машина, отдых, детей растить… Много надо!». Здравствуйте, приехали.
Женщины, которые работают наравне с мужчинами (и, кстати, еще со времен СССР получают одинаковую зарплату за работу на одинаковых должностях, а в некоторых западных странах за это до сих пор борются), приходят домой, занимаются детьми и домом (замечательно, что мужчины этим все чаще занимаются с нами наравне), могут удачно выйти замуж только в определенном весе? (Даже боюсь подумать, как отреагировали бы мужчины, услышав что-то типа «Сколько у тебя должно быть кубиков на животе, чтобы удачно жениться?»). Да и что такое «удачно»? Если тебя содержит муж, значит, ты в полной от него зависимости. Неужели у этого лайф-коуча есть аудитория? Смотрю – есть, смотрю – женщины благодарят, что наставил на путь истинный, указал дорогу к счастью. А в это время бывшая министр обороны и по делам семьи возглавляет Еврокомиссию, в Беларуси и России женщины возглавляют верхние палаты парламентов, работают вице-премьерами и министрами. Но мужчины продолжают думать, что это – сублимация.
…Каждая женщина мечтает о любви – это правда. В мире любви много, нужно лишь настроиться на нужную волну – как я, например, во вторник настроилась на волну музыки Астора Пьяццоллы (в филармонии был большой концерт в честь его 100-летия). В ней много любви и страсти, хотя есть и грусть, и одиночество. Но разве мы не грустим иногда и в любви? Даже взаимной? Но больше всего каждая женщина мечтает об уважении. Пойду обниму мужа».
