Из досье еженедельника МВД России «Щит и меч»
25 августа 1912 года (по старому стилю), молебен на Бородинском поле.ПОСЛЕДНИЕ НОТЫ СУРОВОГО ГОЛОСА
Около двух часов ночи машина, напоминающая хлебный фургон, въехала на полигон НКВД в поселке Бутово. Раздетых до нижнего белья узников выгрузили в темноту.
После череды прицельных выстрелов в упор все было окончено. Кстати, в том же 1938 году таким же образом был расстрелян и бывший судья генерала Джунковского – чекист Петерс. И у него тоже нет могилы…Из генералов гвардии – в… жандармыВладимир Федорович Джунковский родился 7 сентября 1865 в Санкт-Петербурге. Кстати сказать, род Джунковских значился в родословной дворянской книге и имел свой герб с девизом: “Богу ближнему!”. Поясним значение: по христианской традиции Бог приходит к человеку через других людей; и, если хорошо относишься к ближнему, – хорошо относишься к Богу…
В 1884 окончил Пажеский корпус, служил в гвардии. К началу ХХ века - он последовательно адъютант Московского генерал-губернатора, а затем и Московской губернатор при погонах генерал-майора.
Как губернатора его интересовали любые муниципальные “мелочи”: водокачки, пожарные депо, ночлежные дома…
Среди прочего, он много занимался проблемой пьянства. Одно из принятых им на этой ниве решений – культивирование чайных домов: здесь за чашкой чая любой мог почитать свежую прессу и книги.
В Москве при его участии было открыто несколько институтов, театров и памятников, включая памятники Александру III и генералу Скобелеву.
Джунковский много ездил по губернии. И, в частности, проверяя боеготовность полицейских пожарных команд, устраивал огнеборцам смотры и учения. А при возникновении чрезвычайных ситуаций неизменно был в самом эпицентре борьбы с их последствиями.
Он же выступил и в роли одного из организаторов торжеств, посвященных 100-летию Бородинской битвы. И даже пожертвовал под будущий музей кусок из своего единственного земельного надела. Сейчас на этом месте, к слову сказать, стоит памятник Кутузову.
Пик карьеры Джунковского пришелся на 1913-1915 годы: в этот период по предложению главы МВД Маклакова он занимал пост товарища министра внутренних дел, то есть говоря современным языком являлся заместителем министра. И одновременно по данной должности на правах его командира стоял во главе Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ).
Расставались с ним москвичи с грустью. Не зря ведь семь уездных городов Московской губернии к тому времени избрали его своим почетным гражданином!
В столицу из Москвы он прибыл 5 февраля 1913 года.
Джунковскому было назначено неплохое жалование: как главе корпуса жандармов он получал 12 тысяч рублей в год и еще пять тысяч - как товарищ министра внутренних дел. За ним же были закреплены два автомобиля для разъездов: один – из военного ведомства, другой – от Департамента полиции…
На первой же встрече с министром он оговорил полную самостоятельность и право принимать решения лично.
Нравственный ориентир – “Священный завет милосердия”Современник Джунковского Рябушинский писал в своей газете “Утро России”, что “истинно порядочный человек в частной жизни, В.Ф. Джунковский всецело перенес эту порядочность в область служебных отношений”, а это явление, мол, “в России редкостное”.
Уже 6 февраля 1913 года новый командир ОКЖ обратился ко всем подчиненным ему жандармам с первым своим приказом: “Высочайшим указом, данным Правительственному Сенату 25 января сего года, я назначен командующим Отдельным корпусом жандармов и товарищем министра внутренних дел. Вступая сего числа в исполнение возложенных на меня обязанностей, я отчетливо осознаю, сколь трудна и ответственна предстоящая мне деятельность по командованию Отдельным корпусом жандармов, призванных охранять государственный порядок и общественное спокойствие от преступных на них посягательств. Почти вековое историческое прошлое Корпуса, отличавшегося всегда самоотверженной преданностью Престолу и Родине, не оставляет сомнения в том, что в рядах его я найду много лиц с обширным опытом и блестящей служебной подготовкой…
…Полагаю, прежде всего, что чинам Отдельного корпуса жандармов надлежит всегда особенно памятовать о том, что по воле державного основателя Корпуса он входит в состав доблестной Русской армии. Присвоение чинам жандармских частей и управлений воинских званий свидетельствует о почетности и важности порученного их ведению дела, но в то же время налагает на каждого из нас обязанность строго следить за своими действиями и поступками, дабы высокое это звание не было в каком – либо отношении умалено.
Возложив на Корпус жандармов охрану государственного порядка и общественного спокойствия, закон, вместе с тем, вооружил это учреждение исключительными полномочиями, необходимыми для достижения поставленной ему цели. Но чем обширнее власть и права, доверенные монархом какому-либо лицу или учреждению, тем бережнее они должны осуществляться в жизни. Отдельный корпус жандармов призван к деятельной борьбе с противогосударственными и противообщественными элементами. Посему там, где Престолу и Отечеству грозит действительная опасность, чины Корпуса по долгу присяги и совести обязаны использовать все средства для преодоления преступных сил, действуя зорко, самоотверженно, а если потребует обстоятельства, и беспощадно.
…Все жандармские чины должны благоговейно памятовать о наставлении, данном державным основателем Корпуса первому его шефу.
…Священный завет милосердия, призывавший осушать слезы несчастных, остается неизменным девизом для каждого из нас”.
Наверное, оглашение этого приказа было первым шагом в развитии гласности в системе специальных служб. Газеты активно обсуждали приказ и особенно слова о “о священном завете”. Эта известная фраза, напомним, принадлежит Николаю I, когда он при утверждении корпуса жандармов, достав белый носовой платок из своего кармана, подал его генералу Бенкендорфу со словами: “Уважаемый Александр Христофорович! Ваша задача этим платком утирать слезы несчастных”.
Вот, например, реплика Лопатина, напечатанная в газете “Утро России”: “Новый шеф пел новую песню, а темные глубины жандармского леса слушали ее внимательно и вдумчиво. Когда же умолкли последние ноты, лес зашумел своими ветвями - отозвался своим суровым голосом: “Слушаем, ваше превосходительство. Постараемся исполнить”. Что запоет дальше В.Ф. Джунковский, трудно сказать. Во всяком случае, густой темный лес с нетерпением ждет его новых приказов, а мы, обыватели, попытаемся угадать, кто кого раньше переделает на свой лад: жандармы своего начальника или начальник – жандармов”.
8 февраля он посетил департамент полиции. Но сначала был молебен в шефской церкви, где Джунковскому были представлены все чины департамента.
Сегодня трудно говорить о том, насколько глубоко и убежденно Джунковский принял пост товарища министра. Но голубую форму жандарма, осуждаемую в обществе, презираемую в низах, он одел с глубочайшим чувством ответственности. В голубом мундире Джунковский появился и в стенах Государственной Думы. И это произвело здесь нездоровый фурор. Но он так непринужденно держался, что у многих это вызвало уважение. Его предшественники, опасаясь покушений, носили либо военные мундиры, либо гражданское платье. Даже старались ездить не на служебных автомобилях, а на городских извозчиках. А он не боялся. Или делал вид, что не боится…
Анонимки – вне закона!Многое из того, с чем пришлось сталкиваться, ему казалось странным. Обстановка в корпусе жандармов была не простой. Как только он вступил в должность, к нему стали приходить анонимные письма, в которых содержалась информация, а попросту – доносы на офицеров корпуса. Удивленный таким обстоятельством Джунковский был вынужден обратиться с приказом к офицерам корпуса: “В течение последней недели я получил несколько анонимных писем, содержание которых заставляет меня предполагать, что они не могут исходить ни от кого другого, как от чинов Отдельного корпуса жандармов. Объявляю по Корпусу о сем более чем грустном факте, позорящем военный мундир, предупреждаю авторов этих писем, из трусости не решающихся подписаться под доносами своих фамилий, что их труд совершенно напрасен, так как никакого хода анонимкам я не даю, и уничтожаю их, оставляя в душе моей гадливое чувство к авторам этих писем”.
Чуть позже он столкнулся с еще одной, не менее удивившей его странностью. 2 марта скончался жандармский полковник по фамилии Шпейэр. Джунковский, хотя и не был с ним знаком лично, решил, тем не менее, по старой офицерской традиции отдать усопшему последний долг и прибыл на похороны. Каково же было его удивление, когда он не обнаружил там массового присутствия соратников почившего полковника. И вновь Джунковский издает приказ: “2 текущего марта на похоронах внезапно скончавшегося начальника Пермского жандармского полицейского управления железных дорог полковника Шпеэра меня неприятно поразило почти полное отсутствие чинов отдельного корпуса жандармов при отдании последнего долга усопшему сослуживцу. Подобное невнимание господ офицеров командуемого мной корпуса к умершему их товарищу, к сожалению, указывает на то, что чувство товарищества среди чинов корпуса не стоят на должной высоте”. Ему казалось, что жандармский корпус это не просто место службы, это – почти физическое братство людей, которые должны быть и в горе и радости вместе. Но все, увы, было не так.
Идеализм, обернувшийся для России катастрофойНо еще большее потрясение Джунковский испытал, когда вдруг неожиданно узнал, что сотрудники департамента полиции осуществляют вербовку учащейся молодежи. Логика в этом была, но принцип подбора агентов откровенно являлся порочным. Джунковский приказал составить строжайший циркуляр, воспрещавший пользоваться агентурой из учащихся низших и средних учебных заведений, но, несмотря на этот циркуляр, на первый взгляд не допускавший никаких возражений, он не раз столкнулся с неисполнением своего приказа.
Одновременно с этим, Джунковский обратил внимание на наличие агентуры в войсках. В бумагах, представленных ему на подпись, попадались письма, отправляемые на имя командиров корпусов и командующих войсками, в которых доводилось до их сведения о готовящихся беспорядках, настроениях в частях вверенных им корпусов или округов. Такое взаимодействие полиции с армией показалось Джунковскому сомнительным. Он заслушал директора департамента, и узнал, что подобная практика существует уже несколько лет. Более того, Джунковский усмотрел в этом стремление некоторых чинов охранки накапливать компрометирующий материал на командиров воинских подразделений и частей. А потому, не задумываясь о последствиях, отправил циркуляр, суть которого сводилась к одному: с его точки зрения, пользоваться чинам корпуса жандармов секретными сотрудниками из числа нижних чинов войсковых частей он считает недопустимым, и, по его мнению, такого рода приемы приводят к развращению войск и расшатыванию дисциплины. Впрочем, это не было исключением из правил, это было правило. Военный министр Сухомлинов согласовал вопрос с руководством корпуса жандармов, суть которого сводилась к тому, что военные позволяли приобретать источники из числа нижних чинов или унтер-офицеров для изучения настроений и обстановки в воинских частях. Вместе с тем, такая практика приводила, по мнению Джунковского, к тому, что зачастую офицеры корпуса жандармов провоцировали ситуацию на беспорядки.
Вот как писал об этом сам Джунковский: “Бывали случаи, что в части все было тихо и спокойно, настроение хорошее, между тем, жандармскому офицеру очень хотелось сделать карьеру, и для этого он начинал что-либо выдумывать, начинал угрожать своему сотруднику, что лишит его содержания, если он не будет давать ему сведения. Для этого было достаточно, что бы сотрудник, не имевший нравственных устоев, начинал сообщать сведения заведомо ложные, на основании коих производились обыски и даже аресты. Потом, конечно, из этого ничего не выходило, но группа недовольных все же возрастала, офицер как будто и проявлял деятельность. Другой офицер, не получая сведений, прибегал к другому способу – он давал сотруднику пучок прокламаций, что бы тот раздал у себя в роте, и затем сообщил бы фамилии тех нижних чинов, которые набросятся на эти прокламации, проявят к ним сочувствие, другими словами, провокация в полном смысле, и в части, где было все спокойно, начинались волнения”.
Джунковский принимает решение – немедленно упразднить агентуру в войсках. Это удается не сразу, потому что его предшественники, в частности, генерал Курлов, военное высшее начальство было убеждено в необходимости использования такой агентуры. Джунковский же никак примириться с этим не мог, и продолжал действовать энергичным образом. В качестве союзника он призывает великого князя Николая Николаевича, бывшего тогда главнокомандующим войсками гвардии и Петербургского военного округа. Великий князь с ним согласился. Идеализм Джунковского поставил армию на грань катастрофы. Горькие плоды пришлось пожинать уже через несколько лет: лишившись агентуры, корпус жандармов не мог контролировать ситуацию в воинских подразделениях, в которые, как к себе домой, пришли представители различного рода оппозиционных партий, движений, и развернули здесь политическую агитацию.
Поставив перед собой задачу поднять престиж службы в корпусе жандармов, Джунковский обратил внимание на отдельные, по его мнению, недопустимые факты и, в частности, на то, что “некоторые генералы, не занимавших должности начальников управлений, числившихся в корпусе жандармов, вопреки правилам о форме одежды, носили не жандармский мундир, а общегенеральский, в котором повсюду и появлялись, из чего можно было вывести заключение, что они стыдятся носить присвоенный им мундир части, в которой они служат. Таких генералов, к счастью, было немного: два генерал-лейтенанта и четыре генерал-майора. Я им дал некоторый срок для изготовления формы, после какового срока им всем, к большому неудовольствию многих из них, пришлось облечься в жандармский мундир.
Меня всегда поражал в людях этот ложный стыд, и я не мог понять, как люди, которых никто ведь не заставлял идти на службу в корпус жандармов, в то же время стыдились этого; иначе зачем же им было незаконно носить не присвоенную им форму. Очевидно, было что-то, чего им надо было стыдится. И вот это-то… жандармского мундира”.
Создается впечатление, что он просто не владел реальной ситуацией, когда голубой мундир был заветной мишенью для любого террориста.
Надо сказать, что Джунковский уделял очень много внимания вот этой внешней стороне существования жандармского корпуса. К сожалению, некоторые его мероприятия с нынешних позиций, с учетом последствий, к которым они привели, в частности, события 1917 года, можно расценивать, как ходы недальновидные, в конечном итоге, послужившие поводом для достаточно серьезных событий.
В своих воспоминаниях он пишет: “Последние годы заведование полицией всей империи Курловым, под давлением Белецкого, а, может быть, и под давлением части офицерства корпуса жандармов, ведавших розыском, хотевших занять соответствующее обособленное положение, вдали от всякого контроля, вся Россия покрылась сетью районных охранных отделений, а в городах, более или менее крупных, еще и отдельных охранных отделений. Сеть отделений были учреждены не законодательным порядком, циркуляром министра по департаменту полиции, и расходы на них покрывались секретной суммой, фактически находившейся в распоряжении товарища министра, заведовавшего полицией; если же ее не хватало, то недостаток покрывался из 10 млн. государственного фонда, из прошения на то каждый раз особого высочайшего соизволения”.
Будучи идеалистом, воспринимавшим ситуацию в стране исключительно по нравам, царившим при дворе, по той показухе, которая разворачивалась каждый раз, когда речь касалась высочайших особ, Джунковский, к сожалению, не усмотрел реально угрозы для государственного строя царской России…
Все новое – хорошо забытое староеВпрочем, вглядываясь в ту эпоху, невольно с удивлением обнаруживаешь, что многое из того, с чем мы имеем мы сегодня дело, уже было. Ну, например, при деятельном участии Джунковского при департаменте полиции состоялось особое совещание, на котором рассматривался вопрос о борьбе с преступностью и, в том числе, об “упорядоченье уголовного сыска и развитии планомерности его организации’. Вот краткое изложение речи на нем Джунковского, но в его же авторском пересказе: “Коснувшись недостатков в постановке сыскного дела в России, указал на следующее:
– невысокий уровень личного состава некоторых сыскных отделений, благодаря крайней необеспеченности их материального положения;
– бессистемность делопроизводства, обнаруженная при ревизии некоторых отделений;
– небрежное расходование, отпускаемых сыскным отделениям сумм;
– недостаток объединения деятельности сыскных отделений с деятельностью общей железнодорожной жандармской полиции и, как вследствие этого, конкуренция властей и желание отличиться;
– отсутствие организации… отрядов и т.д.
…Много было споров при рассмотрении вопроса о допустимости приема чинами этих отделений денежных средств от населения, как на розыски, так и “благодарности” после раскрытия преступлений”.
Права человека тоже занимали не последнее место в повестке дня, и целый день ушел на обсуждение порядка задержания подозреваемых и обвиняемых, причем на это, как пишет Джунковский, было обращено особое внимание присутствующими, так как принятое решение предполагалось затем положить в основу нового закона о неприкосновенности личности…
Почетная отставка с визой «Оставить в Свите»Карьера товарища министра внутренних дел окончилась также неожиданно, как и началась. Докладывая Николаю II об антигерманских беспорядках в Москве, Владимир Федорович высказал свое мнение о Григории Распутине. Он при этом сослался на то, что у полиции имеется множество материалов, которые указывали на опасность близости Распутина к государю, что в свою очередь бросало тень на последнего. Император выслушал доклад до конца, не проронив ни слова. Но практически с этого момента над головой Джунковского стали сгущаться тучи.
15 августа 1915 князь Щербатов пригласил его к себе и сконфуженно протянул записку государя: “Настаиваю на немедленном отчисления Джунковского от должности с оставлением его в Свите”.
Джунковский беспрекословно подчинился и незамедлительно подал прошение об отставке. Оно было изложено в самых патриотических тонах и пронизано глубочайшим почтением к государю.
Так закончился карьерный рост этого жандармского генерала.
В 1-ю Мировую командовал бригадой и дивизией.
В октябре 1917 года генерал-лейтенант Джунковский был избран солдатским комитетом командиром 3-го Сибирского армейского корпуса…
“Красную” Россию не покинул!Карающая рука революции нашла его в Ставке Верховного главнокомандующего. Джунковского заключили в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Помощь пришла с неожиданной стороны: доверие солдатских масс вернуло ему свободу. 17 декабря 1917-го его уволили из армии с мундиром и пенсией. Но вскоре – новый арест. Однако на открытом процессе, который на правах председательствующего судьи вел чекист Петерс, за него грудью встали… крестьянские массы.
В 1918 году он консультирует Дзержинского по вопросам организации ВЧК, но уже через год новый арест и отправка как бывшего царского сановника под конвоем в концлагерь. По освобождению “автоматически” лишен гражданских прав. Статус “бывшего” не помешал, однако, ОГПУ снова прибегает к помощи Джунковского: на сей раз он консультировал чекистов по вопросам организации паспортной системы и системы виз.
И вот финал – в 1938 году Джунковский объявлен “врагом народа”. Виновным он себя не признал. Но на основании бредовых показаний двух дворников - Абдулы Хасянова и Сергея Жогова – его приговорили к расстрелу.
Так трагически оборвалась жизнь Владимира Федоровича Джунковского – генерала и реформатора, честнейшего и храбрейшего человека, ярчайшей фигуры своего времени. По крайней мере, это именно он сделал первые шаги в развитии гласности в системе специальных служб Российской империи…
Александр МИХАЙЛОВ,
историк спецслужб, писатель.
Автор
Тема: Жандармский генерал-лейтенант Владимир Фёдорович Джунковский (1865-1938) (Прочитано 3261 раз)